Тарантул

Доехав до Невского, Степа предложил слезть, на двенадцатом номере вернуться домой и после обеда отправиться в подсобное хозяйство.

— Едем до конца, — возразил Вася. — Посмотрим на окошко, какая там куча-то была…

— А что сказал Бураков?

— Так мы с трамвая не сойдем!

— Нет. Выходи.

Уже дверной автомат зашипел, когда ребята выскочили из вагона. Трамвай быстро пересекал Невский. В этот момент раздался оглушительный взрыв. Снаряд угодил под самый вагон. Стоявшие на остановках люди бросились под арки ворот. Послышались крики о помощи. Снова завыл снаряд и разорвался где-то внутри Гостиного двора, и без того уже закопченного пожаром и разбомбленного в сорок первом году.

— Ложись! — крикнула девушка-милиционер, стоявшая на посту.

Многие послушались ее и легли на землю.

Крики о помощи остановили ребят.

— Пойдем… Туда же больше не попадет.

К трамваю со всех сторон приближались люди. Мимо мальчиков пробежал командир, а за ним устремились и они. Снаряды продолжали падать один за другим и рвались со страшным грохотом. Но, не обращая на это внимания, на помощь пострадавшим уже спешили девушки с носилками, из команд МПВО соседних домов. Раненых вытаскивали из дымящегося вагона. Как только Степа, бежавший впереди, приблизился к трамваю, он увидел выбиравшуюся из вагона раненую женщину.

— Мальчик… мальчик… помоги.

Ребята подхватили женщину под руки, и она тяжелым грузом повисла на их плечах. Не зная, что делать с раненой, они потащили ее к тротуару.

Пронзительно взвизгивая, по пустому проспекту уже неслись машины «Скорой помощи». Ребята дотащили женщину до стены Публичной библиотеки. Из-за угла выехала санитарная машина и остановилась как раз напротив. Подбежал врач в халате.

— Положите ее! — приказал он.

Ребята осторожно опустили охающую женщину на асфальт. Степа дернул за рукав приятеля, и они, невольно приседая во время разрывов, побежали к поврежденному трамваю. Но там уже нечего было делать. Лишние люди только мешали.

— Убирайтесь отсюда! — крикнул военный, когда ребята сунулись в вагон.

Обиженные мальчики отошли к Гостиному двору, прислонились к колонне и стали наблюдать.

Машины «Скорой помощи», одна за другой, с бешеной скоростью приезжали и уезжали. Со звоном прикатила пожарная команда.

Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался.

— Вот если бы мы поехали!.. Говорил я тебе… — сказал Степа.

— Говорил, говорил… А ты знал, что ли?

— Васька, ты весь в крови…

— Где?

— Да и я тоже…

Это была чужая кровь.

— Интересно, как она? Выживет? — сказал Степа.

— Конечно, выживет.

— Куда ее ранило?

— В ноги, что ли?

— Пойдем посмотрим.

— Увезли, наверно.

— Двенадцатый идет. Бежим!

На углу еще стонали раненые; мертвых относили в сторону, пожарники возились с дымящимся, разбитым вагоном, дворники торопливо сметали стекла, а между тем девушка-милиционер, стряхивая приставшую пыль, взмахнула палочкой, и снова тронулись трамваи, заспешили пешеходы.

* * *

Около двенадцати часов, после второго в этот день обстрела, Миша собрался поехать с Сысоевым к сестре, чтобы отвезти ей «обмундирование», но их вызвал старший механик.

— Вот что, товарищи! — сказал он, когда они вошли в каюту. — Важное задание. Срочно создается бригада технически опытных людей. Нужно быстро починить аварийную станцию водокачки. Немцы повредили.

— Ну что ж. Надо, — значит, надо, — сказал Сысоев.

— Людей у нас мало. Вас двоих посылаю.

— А долго там работать? — спросил Миша.

— Дотемна.

— Ну, если дотемна, это ничего.

— Вот вам записка. Пройдите вверх по Неве, там увидите землечерпалку «Волхов».

— Так это же Балттехфлот, Николай Васильевич, пускай они сами… — разочарованно начал машинист.

— Что за ведомственные счеты!..

— Я к тому говорю, что народу у них уйма…

— Значит, не хватает.

— Мы будем на них работать, а спасибо кому скажут?

— Сысоев! Мы будем работать на Ленинград!

— Да я понимаю, — недовольным тоном сказал Сысоев и взял записку. — К кому там?

— К старшему механику.

— Есть! Николай Васильевич, а как же с английским языком?

— Успеете. Почините станцию и можете заниматься. Хоть китайским.

Всю дорогу Сысоев ворчал:

— Вот увидишь — они нас запрягут. Они, видишь ли, и Дорогу жизни строили, и фарватер углубляли под бомбами, и вообще герои, а мы — просто так… А виноваты мы, что ли, если нас в Неву загнали? Герои — это не те, что героями родились, а те, которых война научила геройствовать… У нас каждый бы стал героем на месте героя.

Миша не понимал недовольства и обиженного тона машиниста и тем более его теории о героях. Ему было достаточно того, что работа нужна для Ленинграда.

— Вот тоже герои! — сказал Сысоев, указывая на женщин, которые суетились около ручной тележки, тяжело нагруженной какими-то машинными деталями.

Объезжая воронку от снаряда, они с тележкой застряли в развороченном булыжнике и никак не могли выкатить ее на ровную дорогу.

Сысоев подошел к женщинам и по-хозяйски сразу же набросился на них:

— Вылупили глаза, а дороги не видите!.. Дальше надо было объехать… куда смотрели!..