Тарантул

Она должна чувствовать себя здесь хозяйкой. Об этом говорил ей Иван Васильевич, при всяком удобном случае напоминает Миша, и Лена добросовестно старается быть хозяйкой. А все-таки какая она хозяйка? На два месяца… У Лены отдельная комната. В старомодном комоде она нашла много всевозможных безделушек: коробочки, статуэтки, флаконы, ленты, открытки, вырезанные из журналов картинки и старенькую куклу. Лицо у куклы перемазано, волосы отклеиваются, но одета она очень тщательно, и у лифчика даже есть маленькие подвязочки, пристегнутые к чулкам. Наверно, это любимая кукла настоящей хозяйки, какой-то неизвестной ей Али, имя которой сейчас она носит. Нет, почувствовать себя по-настоящему хозяйкой Лена при всем своем старании не может.

Засучив рукава, девочка отправилась в самую большую комнату, так называемую гостиную. Гостиная… Название говорит само за себя. Раньше сюда приходили гости. В гостиной висит телефон, стоит пианино, а значит, можно петь, танцевать, и, наверно, до войны здесь бывало очень весело.

В печке звонко щелкали распиленные и расколотые доски. Раньше Лена думала, что так «стреляют» только сырые дрова, но Миша объяснил, что это неверно. Щелкают еловые дрова.

Возле окна замаскирован сигнал. Обыкновенная электрическая розетка. Рядом болтается шнур от шторы. На конце шнура кисточка, а в ней несколько проволочек. Если эту кисточку воткнуть в одно из углублений розетки, в соседней квартире загудит сигнал. Лена знает, что там живет человек, который по сигналу немедленно придет на помощь, но кто он такой и как выглядит, этого она не знает. Вчера к ним заходил сосед, живущий напротив, и просил одолжить коробку спичек. Миша с ним знаком, и Лена в этом нисколько не сомневается. Они поздоровались за руку и улыбнулись друг другу, как старые знакомые. Если это тот человек, то как он может помочь, когда сам инвалид и ходит при помощи костылей?

Строго, придирчиво Лена оглядела всю комнату и, конечно, увидела то, что искала. Маленькая люстра, висевшая посредине, была перемазана мелом.

– Вот, извольте радоваться, никто не заметил! – проворчала она и, открыв дверь, звонко крикнула: – Миша! Миша! Иди-ка сюда!

Когда Миша вошел, Лена сразу заметила, что он чем-то недоволен, но не придала этому никакого значения.

– Полюбуйся, пожалуйста! – сказала она, показывая рукой на люстру. – Видишь? Вся перемазана. Я даже не знаю, как ее достать. Как ты думаешь?

Миша молчал и с упреком смотрел на девочку.

– Если на тумбочку поставить стул? А? Миша! – продолжала спрашивать Лена, но, споткнувшись на последнем слове, вдруг замолчала и сильно покраснела.

– Я не понимаю. Неужели это так трудно? – строго сказал Миша. – Почему, например, я уже привык. Почему я тебя не называю Леной? А? Ни разу…

– Извини, Коля. Я больше не буду.

– Ты мне уже третий раз это говоришь.

– Третий, и последний, – с виноватой улыбкой сказала Лена. – Даю слово. Не могу сразу привыкнуть…

Она отошла к окну и несколько раз провела тряпкой по стеклу.

– Если ты при Мальцеве назовешь меня Мишей… Ты понимаешь, что может случиться? Это же провал всей операции, – назидательно продолжал Миша.

– При нем я не забуду.

– Я думаю, что ты, Аля, еще не совсем ясно представляешь всю ответственность. От нас зависит очень многое. Может быть, освобождение Ленинграда.

– Ну что ты, Коля! – недоверчиво пробормотала девочка. – Ты преувеличиваешь.

– Вот, вот… Я и говорю, что ты не понимаешь. Ты думаешь, что это все игрушки.

– Ну хорошо. Не сердись. Я же тебе дала слово. Нет больше Миши! Миша пропал без вести. Остался один Коля. Коля, Коля, Николай, Коля, Коля, Коля, – твердила она до тех пор, пока складка на Мишиной переносице не разгладилась. – А знаешь, почему ты ни разу не ошибся? Хочешь, скажу?

– Ну?

– У тебя есть сестренка Оля. Аля и Оля очень похожие имена. Ты все время думаешь про сестренку и говоришь Аля. Правда? А у меня даже знакомого мальчика с похожим именем нет. Хотя бы какой-нибудь Толя. И брата нет… – со вздохом закончила она и, взмахнув тряпкой, совсем другим тоном проговорила: – Всё! За работу! Помоги мне, пожалуйста, Коля. Сюда тумбочку.

– Сестренка у меня не Оля, а Люся. Дело не в ней – просто надо быть серьезнее.

Миша поставил тумбочку под люстру и принес из кухни табуретку.

– Давай тряпку. Ты свалишься.

– Нет, нет!.. Это не мужское дело, – запротестовала Лена. – Не мешай, пожалуйста.

Она проворно залезла сначала на табуретку, затем на тумбочку, но в это время послышался короткий звонок.

– Кто-то пришел…

– Сосед? – шепотом спросила Лена.

– Нет, наверное, это знаешь кто… Ты подожди, – предупредил Миша и отправился в прихожую.

С Бураковым они условились, что тот будет давать один длинный и один короткий звонок, а значит, это был не Бураков. Может быть, Иван Васильевич?

Распахнув дверь, юноша увидел на площадке лестницы невысокого широкоплечего мужчину с чемоданом. Когда Миша встретился с внимательным взглядом усталых глаз и разглядел седоватую щетину на щеках пришедшего, сердце его на какой-то момент замерло.

– Вам кого? – глухо спросил он.

– Если не ошибаюсь, Коля Завьялов? – спросил с улыбкой мужчина.