Тарантино

А дальше — кто знает? Его краткая деятельность в качестве продюсера, как, например, в фильме Род-252 жера Эйвори “Убить Зои”, кажется, уже закончилась. После “От заката до рассвета” следует “Запекшаяся кровь”: ее сняли во Флориде в октябре. В главных ролях — Билли Болдуин и Анджела Джонс (таксист из “Криминального чтива”), режиссер Реб Брэддок, продюсер Джон Маас. Эти двое были студентами Киноакадемии, Тарантино видел их короткометражку на фестивале и подталкивал их к тому, чтобы они сняли полнометражный фильм. Анджела Джонс играла в той короткометражке, и Тарантино, как следствие, пригласил ее в “Криминальное чтиво”. Ну вот, собственно, и все.

“Если бы у меня был еще один Квентин, он бы мог всем этим заняться, и это было бы здорово. Но сейчас, когда я не снимаю фильм, я чувствую, что не хочу его снимать. Знаете, когда я делаю фильм, я теряю полтора-года своей жизни. Я не против того, чтобы потерять полтора года, но я хочу хотя бы год взамен. Так что когда я не работаю, я и не хочу работать”. Тарантино часто говорил о том, что хочет снять фильм о “парнях, выполняющих специальное задание”, острил по поводу “фильма плаща и шпаги”; но если он решил начать с того, чтобы получить права на романы Леонарда, то может переработать какой-нибудь из них по собственному усмотрению, хотя это будет что-то новенькое для человека, привыкшего снимать свой собственный материал, — вот почему “Человек из АНКЛа” вряд ли его заинтересует.

“Я привык к мысли, что это обязательно должен быть мой сценарий, — говорит он. — Если бы меня еще кто-нибудь нанял что-нибудь снять, то это должен был бы быть мой сценарий, чтобы я мог спокойно заниматься своим делом. Но мне бы хотелось переработать в сценарий чей-нибудь роман. А это совсем не то, что снимать чужой сценарий. Когда перерабатываешь роман, его можно сделать абсолютно своим. Фактически Стэнли Кубрик только и делал, что перерабатывал романы в сценарии…”

К сожалению, что бы он ни делал, Тарантино сейчас — заметный человек, потому что того, кто быстро добивается такого успеха, критики, эти подлые твари, будут всегда стараться уличить в том, что он — калиф на час, вышедший в тираж.

“Реакция на Тарантино: “Криминальное чтиво” отправлено в макулатуру”, — провозглашал журнал “Модерн Ревью” в октябре 1994-го так, как будто это был лозунг какого-нибудь нового движения. “Ну, люди говорили то же самое после “Псов”, — говорит Тарантино. — Перестанут они ко мне придираться, если я сделаю большую промашку, сниму какую-нибудь дрянь, настоящий кусок дерьма? Возможно, “Криминальное чтиво” — лучший фильм из тех, что я сделал и когда-либо сделаю, но я вышел из игры под названием “Я должен это переплюнуть”.

Дэвид Томпсон, пишущий для “Индепендент он санди”, даже предупреждал Тарантино о “годаровском синдроме”:

“Тарантино любит брать старые американские жанры и придавать им налет снобизма и жеманного напряжения: элегантная работа оператора скрашивает вызывающие отвращение диалоги. Годар совершенствовался в этой области семь или восемь лет. Он произвел революцию в кино и показал нам, что старые фильмы могут выглядеть причудливо и ново. Потом он охладел, стал скучным и академичным и бросил снимать фильмы. Сможет ли Тарантино измениться? Голливуд, возможно, будет искушать его остаться прежним идеальным современным режиссером — талантливым до тех пор, пока он остается в тени…”

Но пока Тарантино посмеивается над такими интеллектуальными исследованиями, требование перемен или “развития”, как они снисходительно называют это в Голливуде, неизбежно станет на него давить. Кроме того, Тарантино как-то обронил фразу, что он не хочет, чтобы его знали только как “крутого парня”. “Нельзя сказать, что я совсем не хочу быть “крутам парнем”, но я не хочу ограничиваться только этим жанром, — говорит он. — Я просто изучал его вдоль и поперек потому, что это было мне интересно. Например, когда я снимал “Чтиво”, я думал о том, что мой следующий фильм точно не будет в криминальном жанре. А потом я подумал: “О чем, черт побери, ты говоришь? Ты снял только два, а не шесть фильмов о гангстерах”. Когда вам приходит на ум история, вы можете пойти разными путями. Собираюсь ли я заблокировать для себя один из этих путей, работая над своим третьим фильмом? Кому какое дело. У меня вся жизнь впереди. Я могу идти, куда захочу. Это то же самое, что сказать: “На этот раз я не влюблюсь в блондинку. В рыжую, брюнетку — но не в блондинку”. Вы же не можете так сказать. Я бы хотел делать то же, что и Говард Хоукс, работать в разных жанрах. Я бы хотел снять вестерн, фильм о войне…”