Тарантелла

- Не я первый, не я последний, - пожимает он в ответ своими плечами. Дорожка сюда протоптана давно. Мадонна Сан Фуриа, вон, тоже из Таранто. Да и ты, невестушка, по ней же, если не врёшь: через Таранто - сюда... Вот и спроси-ка саму себя, по какому случаю.

- Ну, пока у меня ещё остались вопросы к вам... Значит, вы утверждаете, что все эти репродукции делаются в Таранто, и только распространяются тут, при помощи местных агентов?

- Ничего такого я не утверждаю, ни от кого не секрет, что мастерская тут. Им-то кушать тоже надо, - кивает он в пространство за нашей спиной, но мы не собираемся поддаваться на этот трюк, и не оборачиваемся. - Это ведь и от вас не секрет, у вас наверху тоже ведь кушают, и по слухам - много... Хотя, говорят, ты-то сама не кушаешь совсем, будто только святым духом и питаешься. Это правда?

- Отчасти. Что ж, отлично, установлено: производство находится здесь. А с чего делаются эти репродукции, кто сделал образцы? Уж не сам ли padre, и не он ли настоящий глава вашего кооператива? Вряд ли он упустил такой случай... подзаработать.

- Да, конечно, он благословил промысел. Но образец по его заказу сделал Адамо, собственной рукой.

Он выводит свою руку с растопыренными пальцами на передовую позицию, прямо к нашему носу, и крутит ею, будто отрывает яблоко, или вворачивает и выворачивает лампочку. Мы невольно морщимся: запах из промежностей пальцев, как из пролежней.

- Значит, этот Адамо важный член директории, ничуть не менее знатный, чем другие. И тоже не упускает случаев заработать. А вы, дражайший, мне соврали: меня тут встретили столь гостеприимно вовсе не из-за репутации его дома. А из-за подозрения, что я начала с Адамо расследование финансовых дел кооператива. Что я копаю сам его источник, производящий образцы. А его самого директория заподозрила в возможном предательстве, и потому у них такие натянутые отношения. Или они стараются мне показать, что эти отношения натянуты, и давно. Что их вовсе нет и никогда не было. Вот что уж не секрет, то не секрет, все эти их приплясывания называются просто: конспирация. Не то что ваша тарантелла... И всё объясняется просто, без всякой мистики.

- У Адамо совсем неплохо получилось, почему ж ему не заработать? - прячет скрипач свои глазки поглубже в мешочки. - Если тебе его работа не нравится, это ничего не значит. Не бери, никто не заставляет.

- Чего боитесь вы, конспиратор? Вы же не имеете к производству отношения, или? - заполняем мы короткую паузу пристукиваниями, тремя ногтями поочерёдно по столу, тра-та-та. - Странно получается... Не знаю, кстати, плохо или нет, но и у Адамо странно получилось. Очень необычное изображение, похоже на русские иконы. Там тоже такие львиные лица у обоих, даже у женщины. Тёмные от прилива крови, или гнева, будто вот-вот их хватит удар. Или уже хватил. Но не в этом же причина того, что с её признанием были проблемы! А в чём? Допустим, изображение Мадонны совсем не в римской традиции, скорей, похоже на греческое - ну так что ж, мало ли что церковь признала святым! Кстати, может, Адамо тоже грек? Тогда мне следовало бы назвать его Эль Греко, а не...

- Нет, он не грек, - решительно отрицает Тартини Кооператива. - Но что правда, то правда: получилось похоже.

- На кого? - язвительно интересуемся мы. - У вас, конечно, есть опыт по части греческих икон, они тоже, небось, передаются от отца к сыну... Ну, а сами иконы на что похожи, на оригинал? Как известно, тот оригинал никому не позировал для портрета, а если кто тайком сфотографировал его... Разве две тыщи лет назад уже была фотография? Вот не знала! Это открытие.

- Нет, фотографии тогда не было, это верно, - опять надувается он, значит, и до таких доходит ирония. - А хороший портрет красками есть у padre, и сделан он при жизни святой. Там, конечно, многое уже выцвело, да и подгорело, картинка прошла огонь и воду. Но Адамо постарался срисовать всё не только поточней, но и поярче, чтоб можно было печатать хорошие копии... А почему ты говоришь - две тыщи лет, когда и одной тыщи не наберётся? Уж не думаешь ли ты, барышня, что оригинал - сама Матерь Божья, вот так штука! Да это же Мария Кавальери, хоть и святая теперь - но обыкновенная ведь... дочь человеческая. Постой, ты ж сказала, что знаешь всё о Мадонне Сан Фуриа, donna! Значит, не я, ты соврала?

- Каваль-ери! - не удерживаемся мы от крика, и оба наших кулака наносят двойной удар: по столу и по ударному слогу этого лошадиного имени. И гуд за нашей спиной сразу стихает.

Совершив просчёт, мы по инерции делаем и другой: не удерживаемся и от оглядки. Оглянувшись, мы устанавливаем, что все картёжники сидят в полоборота к нам, все смотрят на нас. У дальнего столика, приставленного к окну, в полупоклоне застыл Дон Анжело, тоже смотрит на нас. Наткнувшемуся на такой объединённый взгляд многого стоит не опустить своих глаз. Но мы платим по этой стоимости, ведь они только смотрят на нас, и не опускаем - презрительно отворачиваем от них глаза. Принимаем прежнюю позу, в прежней позиции: полуспиной к ним.