Тарантас (Путевые впечатления)

- Эге, ге, ге... брат, чего захотел! У меня Авдотья Петровна сама лечит больных простыми средствами. Иногда и помогает, а учит читать у нас кого угодно пономарь. Два мальчика сами напросились. Такие, право, бойкие, а другие не охотники... Отцы, говорят, грамоте не знали, к чему ж и нам знать?

- Ну, а что же вы делаете в голодные годы? - спросил Иван Васильевич.

- Да бог милует. Давно не было беды, да и запасы у меня в порядке. Ссуды ни у кого, слава богу, родясь на просил. Пятнадцать лет никак тому назад хозяйство-то еще, знаешь, было слабенькое, уж точно была невзгода.

Озимь еще с осени червь поел. Весной бог не дал дождя.

Словом, ни колоса, ни зерна, ровно ничего. Запасов не было. Что станешь тут делать? Пришли ко мне мужики и плачутся: "Беда, батюшка Василий Иванович! Ни себя, ни детей кормить печем. Знать, последний час пришел".

Ну, говорю я, ребятушки, что ж тут делать? У меня, слава богу, есть зерно в амбаре. Мог бы, правда, по тридцати рублей за четверть спустить, да бог не пошлет благословения на такое дело. Берите, пока хватит. Авось и прокормимся как-нибудь... Слава богу, всем достало.

- Да это прекрасно! -воскликнул Иван Васильевич.

- Что ж тут хорошего? Не умирать же им. впрямь с голода. Да этого мало. Кругом меня помещики всё богатые, знатные, знаешь, такие живут себе за границей - где им подумать о мужике. Знаешь ли, до чего доходило? Целое село выйдет на большую дорогу обстановить проезжего.

- Как, грабят? - спросил Иван Васильевич.

- Нет, брат, не грабят, а станут мужики на колени:

"Сам, батюшка, видишь, не дай умирать, а за душу бога молить". И ко мне пришли, и я им все отдал, что осталось после моих собственных, отдал, разумеется, взаймы.

- И никогда не получили обратно?

- Знаешь ли ты русского мужика! Все получил до зерна. Правда, цепа-то была уже другая... ну, да на сердце зато было весело...

- Так вас любят? - спросил Иван Васильевич.

- Сам увидишь, как домой приедем. Весь народ сбежится. "Батюшка-де Василий Иванович приехал..." Старый и малый, все высыпят на господский двор, кто с гусем, кто с медом, кто с чем попало. "Здравствуйте-де, батюшка Василий Иванович. Что-де ты так долго к нам не жаловал? А мы так о твоей милости стосковались". - "Здорово, православные. Чай, поминали меня?" - "Как, батюшка, не поминать. Ты сына моего от рекрутчины спас, ты, батюшка, дом мне построил; ты, батюшка, корову мне дал; ты, батюшка, дочь мою крестил; дай бог тебе, батюшка, здравствовать".

Глаза Василия Ивановича засверкали; Иван Васильевич взглянул на него с почтением... и сам тарантас показался ему едва ли не лучше самого щегольского иохимского дормеза.

Глава XIV

КУПЦЫ

На другой день, около вечера, тарантас въехал в небольшой, но весьма странный городок. Весь городок заключался в одной только улице, по обеим сторонам которой маленькие серобревенчатые домики учтиво кланялись проезжающим. В окнах большая часть стекол были выбиты и заменены масляной бумагой, из-за которой кое-где высовывались истертые вицмундиры, рыжие бороды да подбитые чайники.

- Уездный город? - спросил, потягиваясь, Иван Васильевич.

- Никак нет-с, - отвечал ямщик, - заштатный...

Между тем в движении тарантаса происходило что-то совершенно необычайное. Твердая его поступь вдруг стала робка и нерешительна, как будто бы он сделал какую-нибудь глупость. Неужели он, который никбгда не чинится, никогда не опрокидывается, он - краса и радость безорежнои степи, осрамился на самой средине дороги и, как тщедушный рессорный экипаж, должен подлежать починке в городской кузнице? Печально и робко остановился он у станционного двора. Сенька слез с козел, обошел около него кругом, посмотрел под него, пощупал дрогу, пошатнул спицы, потом покачал головой и, сняв картуз, обратился к Василию Ивановичу с неожиданной речью:

- Как прикажете, сударь, а эвдак он двух верст не пройдет. Весь рассыплется.

- Что? - спросил с гневом и ужасом Василий Иванович.

Если б Василию Ивановичу доложили, что староста его пьян без просыпа, что Авдотья Петровна обкушалась и нездорова, его бы огорчили подобные известия, но все-таки не так, как измена надежного, любимого тарантаса.

- Что? - повторил он с заметным волнением. - Что?..

Сломался?..

- Да по мне, все равно-с, - продолжал с жестокостью Сенька. - Как будет-с угодно-с. Сами извольте-с взглянуть. В переднем колесе шина лопнула... А вот-с в заднем три спицы выпали, да и весь-то еле держится. А впрочем-с... как прикажете-с. По мне-с, все равно.

- Что же, чинить надобно? - жалобно спросил Василий Иванович.

- Да как прикажете-с. А известно-с, надобно чинить.

- Да в Москве из Каретного ряда подмастерье давно ли осматривал?

- Не могу знать-с... Как будет-с угодно. А эвдак-с, сами изволите видеть, эвдак не дойдет-с до станции. Добро бы еще одна хоть спица выпала, так все бы легче. Можно бы проехать еще станцию, а может, и две бы станции... а то сами изволите видеть... Да и колеса такие непрочные...

Лес-то гнилой совсем... А впрочем, по мне все р...