Таран

На бегу «дядя Вова» обернулся, глянул на свой полыхающий особняк. У него, как ни странно, точно так же, как у Тарана, появилось ощущение, будто в этом пожаре сгорает нечто большее, чем бывший клуб пионерского лагеря, который он перестроил в свое личное жилище. Но, в отличие от Юрки, он знал, отчего у него такое чувство возникло.

Горела и рушилась его тайная власть над этой не шибко богатой российской губернией, где он многие годы, еще с советских времен, выстраивал свою систему жизни. Неделю, даже всего три дня назад, казалось, ничего этому не угрожает. Но вот — несколько дурацких случайностей, несогласованностей, подлостей, наложившихся одна на одну, — и все! Он уходит в бега, как много раз приходилось уходить в прошлом. И тут без него, без хозяина смотрящего, начнется полный бардак и беспредел. Все эти костыли и самолеты в два счета перегрызутся, начнут друг друга валить, пойдут выскакивать молодые и беспонятные, которые все поставят с ног на голову, испортят дружбу с людьми, от которых идут товары, начнут выступать, дрыгать ножками, бросать пальцы веером… Тьфу! А он уже стар, чтоб вернуться сюда и навести «конституционный порядок». Осталось лишь одно: пройти по заранее отработанной цепочке и уехать куда подальше, где тепло и где его не найдут. Ни менты, ни Интерпол, ни «старые друзья», которые, возможно, будут ощущать себя кинутыми. Конечно, могут и найти, особенно последние. И далеко не факт, что от них удастся откупиться…

Но все это еще далеко. Надо сперва до лодки добежать!

Трое в одной лодке

— Он туда бежит, где мы с тобой встретились! — определила Милка. — К бухточке. Нажмем?

— Нажмем… — без особого энтузиазма пробормотал Таран. Он тоже сообразил, что ежели Милка опять начнет палить по-македонски, то собровцы наверняка прибегут сюда. А если при этом «дядя Вова» со своими братанами благополучно уплывет на лодке, то собровцы сцапают только их с Милкой, как людей, открывших стрельбу из незаконно хранимого и носимого оружия. Это само по себе уже гарантирует посадку в СИЗО. А когда начнут разбираться, то участие Юрки в теракте на даче Мазаева доказать будет очень даже просто. Да еще и трупы в подвале сгоревшего особняка «дяди Вовы» найдутся. Минимум пять, а если окажется, что и в Туза попал он, Таран, то целых шесть. Поди рассказывай про необходимую оборону!

Впереди, за кустами, метрах в тридцати от Юрки, несколько раз мигнул свет. Это «дядя Вова» сигналил своим спасателям. Потом от реки тоже мигнули.

— Вот что, — прошептал Таран Милке, которая, увидев свет, остановилась рядом с Юркой и присела на корточки. — Добеги вон до того куста. Я запомнил, он точно напротив пляжика находится. Падай и пуляй прямо через куст, наудачу. А я, пока шухер, сбоку выскочу!

«Дядя Вова» как раз в это время выбежал на пляжик, где чернело пятно от костерка, который несколько часов назад жгла Милка. Сейчас рядом с кострищем на берегу покоился дюралевый нос «казанки». Корма с двумя поднятыми вверх винтами и моторами «Вихрь» покоилась в воде, Двое мужиков, одетых в рыбацкие штормовки, бросили сигареты и подскочили к хозяину:

— Хрестный! Заждались! Что случилось?

— Живее отталкивайтесь, базар потом!

— А Туз?!

— Накрылся Туз! Не в масть попал…

Все трое дружно налегли на нос, чтоб столкнуть лодку с пляжа. И вот тут-то сзади загремели выстрелы. Милка, плюхнувшись пузом на траву и подняв пистолет над головой, нажимала спуск и бабахала прямо в куст, ни черта, разумеется, перед собой не видя. Раз, другой, третий, четвертый…

Наверное, если б нервы у «дяди Вовы» и его спутников были не столь напряжены, то они сообразили бы, что в них палят не целясь, и просто отпихнули бы лодку поживее, не обращая внимания на Милкину стрельбу. Пули свистели в основном метра на три правее их. Но «дядя Вова» был и без того на пределе. Он обернулся, выхватил «глок» и, упав на песок, стал грохать в ответ. Причем довольно точно вычислил место, откуда в него стреляют.

Правда, в Милку он не попал, но тремя выстрелами срезал несколько веток над ее головой. Милка с испугу охнула, даже почти что взвизгнула, и «дяде Вове» показалось, будто цель поражена.

Подручные его уже спихнули лодку с песка и махали руками:

— Хрестный! Быстрее!

Вова вскочил на ноги и метнулся к лодке, но тут оправившаяся от испуга Милка еще два раза бахнула, на сей раз направив ствол чуточку левее.

— Ой, бля-а! — Шальная пуля (прицельной ее назвать язык не поворачивается) клюнула «дядю Вову» в кость повыше локтя. От резкой боли он чуть не потерял сознание и свалился на песок у самой воды. Один из подручных выпрыгнул из лодки, подняв столб брызг и бурухтя болотными сапогами, бросился на помощь, а второй, схватив со дна лодки автомат, послал одну за другой две очереди в сторону Милки.

Тот, что побежал выручать «дядю Вову», уже почти дотянулся до раненого, когда совсем с другой стороны, сбоку, затрещали кусты, а затем послышалось «ту-ту-ту-ту!» «стечкина» с глушителем.