Таракашка (СИ)

— Да цыц ты, шучу я, шучу, — хотя интонация Ромы звучала совсем не радостно, — Пусть лучше будет в земле похоронен. От греха подальше.

Внезапно раздался звонок домашнего телефона. Рыженькая дёрнулась от неожиданного звука и тут же её осенила мысль:

«Родители!»

Девочка босиком выбежала в коридор и сняла трубку. По ту сторону телефона прозвучал суровый голос отца:

— Варвара! Ну твою же ж, ты почему на мобильный не отвечала? Мы с мамой тебя потеряли, я хотел уже срочно возвращаться.

— Я просто… — Шиляева замялась, пытаясь как можно скорее подобрать нужные слова, — Мобильник потеряла.

Молчание на том конце провода говорило об одном: «Хана тебе, Варя».

— А я думал, ты достаточно взрослая, чтобы оставлять тебя одну.

В горле запекло от обиды. Подобные слова от мамы звучали куда мягче. Но от Константина Петровича рыженькая меньше всего ожидала упрёков касательно её самостоятельности. Он всегда намного проще относился к безопасности, гуляниям и развлечениям. Обычно отец оправдывал безрассудные поступки Вари перед матерью, а теперь внезапно взялся за воспитание.

— Приеду — поговорим, — Контантин устало выдохнул, — В общем, есть новости. Дела идут в гору, надо будет перебраться в Саратов. Возможно, надолго.

— Ну вот уж нет! — твердо выпалила Таракашка, чего отец никак не ожидал.

— Это почему? Тебе в этой дыре понравилось, что ли?

— Да, понравилось. У меня тут друзья, — ком, который и так неприятно припекал после строгого высказывания Константина Петровича, начал разрастаться и Варя еле сдерживала выступившие на ресницах слёзы.

— Друзей везде найти можно. Нам с мамой очень не хватает стабильности, пойми и нас тоже.

Варя всё понимала. Конечно, понимала, ведь не просто так мама тихо всхлипывала на кухне в предыдущей квартире. Не просто так папа начал выпивать чаще обычного, хотя раньше был абсолютным трезвенником. И не просто так родители с опаской подходили к почтовому ящику, чтобы забрать счета. Бедность семьи Шиляевых была на грани нищеты и это больно било по атмосфере внутри дома.

— Варь, скоро всё уладится, я обещаю, — тон отца смягчился, — Мы с мамой очень стараемся.

Девочка ощутила вину за то, что родители пашут, а она воротит носом и упирается вещам, которые могли бы значительно улучшить качество их жизни.

— Сколько ещё мы побудем тут?

— Недели две-три. Саратов не Москва, конечно, но тоже город не маленький. Тебе понравится, — Константин Петрович повеселел, получив невербальное согласие дочери.

После разговора Варя вернулась в комнату совсем не в том настроении, с которым её покидала. Мальчишки, почувствовав это, молчали. Первым тишину нарушил Ромка:

— Уезжаешь, да?

Таракашка кивнула, хотя в темноте этого и не было видно. Ей очень хотелось плакать, но она не могла позволить себе выдать слабость перед отпетым хулиганьём. Какими бы родными они для неё не стали. И так слишком много нытья в последнее время.

Бяша молчал, но его тяжёлое сопение всё равно было слышно издалека.

— Жаль, — Пятифан закинул руки под голову, перевернувшись на спину, и закрыл глаза.

*

На первых уроках Бабурина не было. Варя оглядывалась на пустую заднюю парту и думала о том, как долго Рома с Бяшей будут «преподавать урок» провинившемуся собрату. В учебники вникать не получалось. Казалось, что девочка не просто отстала по урокам, а пропустила кусочек жизни. Дети сидели в классе и даже не догадывались, какой кошмар мог бы пережить каждый из них. Монотонный голос Лилии Павловны чеканил параграф, а Варя грустно глядела в окно, изучая крючковатые ветви деревьев.

Как и предполагалось, никто из одноклассников особо не интересовался перебитым носом Шиляевой. Только какой-то дурачок ткнул в неё пальцем и сказал:

— Таракану дали в нос! Тапком зарядили, наверное, ха-ха!

Эти слова ничуть не задели Варю, потому что она отчётливо помнила слова товарищей. Юркий, шустрый и живучий. Вот её качества, и плевать, как к этому относятся окружающие, если за её спиной будут стоять грозы детского отделения милиции.

Несколько раз Таракашка ловила осуждающие взгляды Полины. От прежнего расположения не осталось и следа, черноволосая красавица смотрела так, будто Варя устроила в школе терракт. Рыженькой это не нравилось, она не хотела уезжать, оставив серое пятно на отношениях с человеком, который был к ней добр.

На перемене Варя поймала Морозову за рукав блузки в коридоре:

— Полин, ты обиделась на меня?

Синеглазка отвернулась и дёрнула рукой, вырываясь из пальцев рыженькой.

— Вот ещё. Глупости какие.

— Но я же вижу… — Варя замялась, потупившись в пол. Она искренне не понимала причины такого резкого отчуждения одноклассницы.

— Если хочешь знать, то у нас в классе все приличные дети. А не шпана дворовая, — Полина смахнула маску равнодушия и брезгливо сморщила носик, выливая на Варю ведро полных неприязни слов, — Если ты уже связалась с бандой Ромки Пятифана, то готовься к тому, что и отношение к тебе будет соответствующее.

Рыженькая в непонятках подняла брови:

— Разве ты сама с ним не дружишь? Он предлагал проводить тебя…

Ноздри Морозовой раздулись от злости:

— А это уже не твоё дело.