Тараканы

Харри попытался найти точку на стене, сфокусировать на ней взгляд и убедить самого себя: он поступил правильно, ведь надо добыть конкретные доказательства и положить на стол этому упертому начальнику полиции. Если поторопиться, то можно сегодня же вечером предъявить факты прокурору и встретить Лёкена уже с документами на руках, когда тот вернется с ужина. Рассуждая так, Харри взял ночной бинокль, включил его и посмотрел в окно. Окно квартиры выходило на задний двор, и Харри невольно поискал там витражное стекло, но единственное, что он увидел, были белые стены, мерцающие в зеленоватой подсветке окуляров.

Харри взглянул на часы. Сообразил, что надо все-таки повесить снимки назад в ванную. Начальник полиции удовольствуется его словами. И в этот миг он замер.

Послышался какой-то звук. То есть он слышал множество звуков, но один лишь этот единственный выделялся из привычной какофонии уличного шума. Кроме того, он шел из прихожей. Это был звонкий щелчок. Масло и металл. Харри почувствовал сквознячок от открываемой входной двери и сперва подумал на Сунтхорна, поскольку вошедший постарался открыть дверь как можно тише. С того места, где находился Харри, входной двери видно не было, и он затаил дыхание, тогда как в его мозгу проносилось множество звуков. Один специалист по акустике рассказывал ему в Австралии, что мембрана человеческого уха может различить отдельный тон в миллионе разнообразных частот. И теперь он уже слышал не щелчок замка открываемой двери, а звук заряжаемого хорошо смазанного пистолета.

Харри стоял в глубине комнаты — живая мишень на фоне белых стен, а выключатель находился на противоположной стороне, у прихожей. Тогда он схватил со стола большие ножницы, наклонился и нащупал провод, идущий от лампы к розетке. Затем выдернул шнур и со всей силы ткнул ножницами в твердый пластик.

Из розетки вырвалось голубое пламя, сопровождаемое глухим хлопком. И наступила кромешная тьма.

Удар тока парализовал его руку, запахло горелым пластиком и металлом, и он, застонав, сполз по стене на пол.

Прислушавшись, он обнаружил, что различает только два звука: гул транспорта за окном и биение собственного сердца. Оно бухало так, будто он сидел на бешено летящем куда-то коне. Потом он услышал, как в прихожей кто-то осторожно сел на пол и снял ботинки. Ножницы все еще были зажаты в руке. Не зашевелилась ли тень? Понять невозможно, квартира погрузилась в темноту, не видно даже белых стен. Скрипнула дверь в спальню. Харри услышал, как неизвестный пытается включить в комнате свет, но замыкание вырубило электричество во всей квартире. Стало быть, незнакомец хорошо тут ориентируется. Однако Сунтхорн непременно позвонил бы, если бы это был Лёкен. А что, если… И перед его мысленным взором промелькнула картина: Сунтхорн сидит в машине, прислонясь головой к окну, и прямо за ухом у него крошечная дырочка.

Харри подумывал, не рвануть ли ему к входной двери, но что-то подсказывало, что неизвестный только того и ждет. В тот момент, когда он откроет дверь, его силуэт послужит хорошей мишенью, прямо как в тире в Осло, в районе Экерн. Вот черт! Этот мужик наверняка сидит сейчас на полу и не спускает глаз с двери.

Если бы только он мог подать сигнал Сунтхорну! И в этот самый миг Харри вдруг вспомнил, что у него на шее болтается ночной бинокль. Он поднес его к глазам, но не увидел ничего, кроме зеленой каши, будто бинокль соплями измазали. Он покрутил установку дальности. Все по-прежнему выглядело расплывчато, однако он смог различить контуры человека, стоящего у стены по ту сторону стола. Рука его была поднята вверх, пистолет направлен в потолок. Край стола отделяли от стены какие-то два метра.

Харри рванулся вперед, схватил столешницу двумя руками и двинул ее перед собой наподобие тарана. Он услышал стон, потом на пол со стуком упал пистолет. Тогда Харри перескочил через стол, нащупал что-то похожее на голову и зажал локтем шею.

— Полиция! — крикнул он, а схваченный замер на месте, когда Харри приставил холодную сталь ножниц к его лицу. Некоторое время они так и сидели, вцепившись друг в друга, — два незнакомых человека в темной квартире, тяжело дыша, словно после марафона.

— Холе, это вы? — простонал наконец второй.

Тут до Харри дошло, что он в спешке закричал по-норвежски.

— Было бы лучше, если бы вы отпустили меня. Я Ивар Лёкен и ничего такого делать не собираюсь.

Глава 34

Лёкен зажег стеариновые свечи, а Харри тем временем разглядывал его оружие, «Глок-31». Он вытащил магазин и сунул его в карман. Никогда раньше он не держал в руках такого тяжеленного пистолета.

— Он у меня со времен службы в Корее, — сказал Лёкен.

— Вот как, Корея. А что вы там делали?

Лёкен убрал спички в ящик и сел за стол напротив Харри.