Таракан

Среди левых, в особенности «старолевых», всегда имелось немало таких, кто симпатизировал разворотизму. Хотя бы потому, что, по их мнению, это должно было наделить властью безработных. Не имея работы, за которую нужно платить, и массу свободного времени для походов по магазинам, безработные могли серьезно разбогатеть, если не в отношении наличных денег, то в отношении товаров. Тогда как состоятельные классы не смогут ничего поделать со своим богатством, кроме как тратить его на оплату труда. Когда избиратели лейбористской партии из рабочего класса сообразили, сколько они смогут заработать, устроив сыновей в Итон, а дочерей в женский колледж Челтнем, они также стали холодно приветствовать разворотизм.

Консерваторы, чтобы упрочить поддержку своего электората и задобрить разворотческий фланг своей партии, решили провести в ходе предвыборной кампании 2015 года референдум по развороту денежного потока. Результат оказался неожиданным, главным образом вследствие стихийного альянса между рабочими бедняками и стариками всех классов. Первые не дорожили своим положением, им было нечего терять, и они смотрели с надеждой на возможность получить товары первой необходимости, не говоря о предметах роскоши, а также поправить свои финансы, хотя бы ненадолго. А старикам, страдавшим когнитивными расстройствами, грела душу сама идея повернуть время вспять. Кроме того, обе группы распалялись националистским зудом. Сделав блестящий финт, разворотческая пресса сумела придать своему делу статус патриотического долга вкупе с обещанием возрождения и очищения нации: все плохое в экономике, включая неравенство богатства и возможностей, разделение севера и юга и застой в системе оплаты труда, объяснялось направлением финансовых потоков. Если вы любите родину и свой народ, вы должны повернуть вспять существующий порядок. Прежний режим служил лишь интересам снобистской правящей верхушки. Одним из наиболее неотразимых лозунгов стал: «Разворачивай деньги».

Премьер-министр, созвавший референдум, тут же ушел в отставку и словно испарился. Его место занял компромиссный кандидат, умеренный оборотист Джеймс Самс. Едва вернувшись из Букингемского дворца, он дал обещание на ступенях Даунинг-стрит, 10 уважить чаяния народа. Деньги потекут назад. Но, как и предсказывали многие экономисты и прочие комментаторы из желтой прессы и малоавторитетных специализированных журналов, это оказалось не так-то просто. Первый и самый трудный вопрос касался экспортной торговли. Немцы, несомненно, были бы счастливы получить британские товары вместе с внушительными платежами. Но они, разумеется, не станут в ответ присылать нам свои машины, набитые наличностью. Возникнет дефицит торгового баланса, и британская экономика рухнет.

Каким же образом разворотческая экономика могла процветать в мире, устроенном по принципам оборотистов? Переговоры с главными торговыми партнерами из числа европейских стран зашли в тупик. Прошло три года. Парламент, по большей части состоявший из оборотистов, разрывался между здравым смыслом и волей народа, не в силах предложить практического решения. Самс унаследовал шаткое большинство и стоял, покачиваясь, между ретивыми фракциями своей партии. Несмотря на это, отдельные газеты называли его Счастливчиком Джимом, ведь могло бы быть гораздо хуже: Хорас Крабб, лидер оппозиции, сам был старым разворотистом из числа постленинистских леваков.

Пока Самс пребывал в смятении и его кабинет раздирали противоречия, фракция пуристов из задних рядов консерваторов упрочивала свою позицию. Британия должна действовать самостоятельно и обратить остальной мир силой своего примера. Если мир откажется последовать за ней, тем хуже для него. Так возник акроним РАЗВЕС: разворот в единственной стране. И вскоре это стало темой песен и граффити – «Прогресс на РАЗВЕС». Разворотисты заявляли, что Британия выстояла в одиночку в 1940 году, когда пала Франция и нацистский ужас расползался по Европе. Так что Британия как-нибудь обойдется без немецких автомобилей. Но Самс продолжал колебаться, раздавая обещания направо и налево. Большинство экономистов, журналистов из Сити, деловая элита и весь финансовый сектор предрекали экономическую катастрофу, если Самс твердо встанет на путь разворотизма. Банки, расчетные конторы, страховые агенты и международные корпорации уже перебирались за рубеж. Именитые ученые и нобелевские лауреаты писали открытые письма, выражая авторитетное отчаяние. Улицы кричали со страстью: «Так держать!» В обществе нарастало возмущение, все больше людей чувствовали себя преданными. Газетная карикатура изображала Джима Самса в виде шекспировского Глостера, ослепленного и шатающегося на краю меловой скалы, а Эдгар, этакий крутой разворотист Джон-Бык [7], подначивал его прыгнуть [8].

Но затем вдруг, ко всеобщему изумлению, Самс со своим колеблющимся кабинетом, похоже, набрался решимости. Они были готовы совершить скачок.