Танцы на минном поле

Оставшись один, он откинулся в кресле, закрыл глаза. Последние дни он чувствовал себя что-то не в форме. “Ерунда”, — утешал он себя. — "Недомогание, обычная простуда. Стоит собраться, и все пройдет”. Однако, несмотря на все старания, болезнь не уходила, и постоянно гложущее чувство тревоги не способствовало выздоровлению. “Как-то необходимо дать знать террористам, что их требования выполняются”, — не открывая глаз, думал он. “Черт возьми, не по телевизору же об этом докладывать! Впрочем, — он резко выпрямился в кресле, — почему же не по телевизору? Можно и по телевизору. Как, помнится, говаривали древние, — «умному достаточно”.

Пресс-секретарь Самого, вызванный на главный ковер страны для получения очередных ценных указаний, покидал кабинет в состоянии легкого недоумения. Однако на то он и был пресс-секретарем, чтобы облекать в обтекаемые формы сказанное и сделанное Самим. Зачем на этот раз Президенту понадобилось освещать в средствах массовой информации возможный скандал с опозданием к месту переплавки авианесущего крейсера “Москва”, он не понимал. И уж тем более не понимал, чего ради Сам заботился о каких-то там летающих тарелках, якобы замеченных на границе Бирмы, Лаоса и Таиланда за несколько дней до прибытия этого самого крейсера в Калькутту. Но в одном он не сомневался — внезапный интерес Президента к неопознанным летающим объектам никак не связан с пробудившейся любознательностью. Причина, несомненно, была другой. Какой — оставалось только гадать.

Сообщение, лежавшее на столе перед полковником Коновальцем не могло не радовать. То есть, с одной стороны, оно свидетельствовало о том, что моральный облик молодых советских дипломатов, в частности, сотрудника секретариата Мухановского А.Ф. продолжает неуклонно падать, толкая незадачливого МИДовца на скользкий путь измены Родине. Зато с другой стороны оно свидетельствовало, что расчеты контрразведки были верны, и коллеги из ЦРУ благополучно заглотили подброшенную им наживку. Коновалец еще раз перечитал сообщение топтунов. За сухими официальными строками в его тренированном воображении вставала трогательная, прямо-таки рождественская картинка.

Скромный российский дипломат, очевидно отказывая себе во всем, имел привычку посещать казино “Метелица” на Новом Арбате. Очевидно, нужда так изглодала его душу, что, давясь обедом за сто двадцать условных единиц и запивая его коктейлями, по пятнадцать условных единиц каждый, он стоически надеялся на нежданную улыбку Фортуны. Однако та оказалась дамой крайне неулыбчивой, и раз от раза несчастный Альберт Федорович покидал казино, унося в кармане только неистребимую веру в чудо. Но разве может быть не вознаграждена такая преданность? Нет, друзья мои, конечно же, нет! Санта Клаус явился проигравшемуся вдрызг дипломату, не дожидаясь Рождества. Явился он в образе мелкого сотрудника посольства Северо-Американских Штатов, но какая разница, Север всегда остается Севером. Сумма, предложенная Санта Клаусом, вряд ли могла влезть в детский носок. И все это за сущую безделицу — признание в искренней любви к стране, вскормившей тех самых людей, чьи портреты красуются на предложенных долларах. Стоит ли говорить, что признание было получено безотлагательно. Вслед за ним в руки энергичного американца перекочевала копия доклада, подготовленного МИДом для Президента.

Коновалец блаженно улыбнулся и повел плечами, как в цыганочке. Доклад, полученный американскими коллегами, составлял предмет его несомненной гордости. Вместе с майором Жичигиным, он корпел над ним три вечера, придавая дезинформации гладкость и правдоподобность. Доклад касался возможности дальнейшего развития дипломатических отношений со странами Причерноморско-Прикаспийского региона, а также перспектив сближения России с этими нефтяными державами и возможности создания Евразийского Блока в противовес расширяющемуся Блоку Североатлантическому. Очередная пачка "дезы" была готова к использованию и ждала только часа для запуска в дело. А в том, что подкормка понадобится, Коновалец не сомневался ни на секунду. Получив подобные известия, по ту сторону Атлантики не могли не поперхнуться и не потребовать от московской резидентуры деталей и подробностей предполагаемых неприятностей. Понятное дело, подобная активность обойдется Ленгли в кругленькую сумму. Но, имея шестьдесят четыре миллиарда годового бюджета, отчего не позволить себе подобный кураж. Одно плохо, деньги за эти блестящие шедевры дипломатической беллетристики шли не в его карман, и даже не в бюджет департамента контрразведки, а в руки ничего не подозревающего Мухановского.