Танцы на минном поле

— Николай Емельянович, — минуту помолчав, вздохнул Данич. — Если боеголовок здесь нет, то мы с тобой два законченных идиота, и, в лучшем случае, нам следует проситься в отставку, разводить огурцы на продажу. Потому как никаких иных версий местонахождения нашего объекта нет и в помине. Но, по логике вещей, боеголовки действительно должны быть там, в ущелье. Так что, поступай уж, как знаешь, хочешь, дело на меня открывай, хочешь, работай. Но пока за операцию отвечаю я, мы будем действовать так, как я прикажу. Надеюсь, это ясно? — резко отчеканил полковник.

— Я вынужден сообщить о ваших действиях Президенту.

— Давайте, товарищ подполковник, — кивнул антитеррорист, — сообщайте. Это ваше законное право. Да, вот еще что, — он похлопал себя ладонями по карманам. — Черт, курить бросил. Дай-ка мне зажигалку.

Недоумевающе глядя на полковника, следователь выполнил просьбу.

— Хорошая у тебя зажигалка, — похвалил он, читая на ее боку надпись “Zippo” и выщелкивая язычок пламени. — Зиппо — огонь, который вы пронесете через всю жизнь! — произнеся эту рекламную фразу, Данич вытащил из кителя документы “лейтенанта” Голушко и поднес их к огню. Пламя лизнуло зеленый картон обложки, и, добравшись до бумаги, радостно полезло вверх.

— Что вы делаете, товарищ полковник?! — ошеломленно выкрикнул Крутый.

— Я? Уничтожаю фиктивные документы на имя лейтенанта Голушко. Насколько мне известно, в штате российской армии такой не значится.

— Вы с ума сошли! — накинулся на него следователь. — А если это провокация? Если тот же Артист водит вас за нос? Прекратите немедленно! Эти документы необходимо приобщить к делу! Я требую…

— Товарищ подполковник, прекратите нарушать субординацию. Требую здесь я! Ну, а так, между нами, запомни вот что: какие-то ребята, которых я пока не знаю, но очень подозреваю, что из контрразведки, наплевав на клановые интересы, стараются помочь нам в решении общей задачи… Молчи, дай договорить! — перебил он пытающегося вставить слово следователя. — Где, кто и что при этом нарушил, мне это, честно говоря, до лампочки. Хочешь, крути сам, я тут тебе не помощник. Но запомни одно, полковник Данич своих друзей н-не подставляет. Вот так-то! А это, — он тряхнул обуглившимися остатками документов, от чего те распались в прах и развеялись по ветру, — можешь приобщать к делу. Все, товарищ подполковник, вы свободны. — Он четко козырнул и, развернувшись, зашагал в направлении штаба полка.

Генерал Кочубеев опустил телефонную трубку на рычаг и задумчиво потер переносицу. — “Значит, вот так вот”, — пробормотал он, поднимаясь из-за стола. — “ Значит, все-таки обскакали”.

— Колька! — крикнул он, пренебрегая кнопкой вызова. — Ходи сюда!

Лейтенант Николай Садовый влетел в кабинет с тем проворством, с которым голивудские герои врываются в бандитские логова, и памятником застыл на пороге в ожидании приказа.

— А ну-ка, брат, принеси мне последнюю ориентировку, которую контрразведчики выдали.

Едва ли не через минуту он вновь стоял на пороге кабинета с листом бумаги в руках.

— Спасибо, Коля, — поблагодарил генерал, принимая распечатку из его рук. — Угу… Угу… Рост выше среднего, глаза серые… Все точка в точку. Кружилин, он же Ледников. Бывший, из наших. Первое Главное Управление. Такие вот дела, Коля. Обскакал нас Тимофей Прокофьевич. А? Что скажешь?

— Товарищ генерал-майор, — чуть насупившись, начал лейтенант Садовый, генерал-лейтенант Банников, насколько я понимаю, напал на след организатора преступления; мы же — на след похищенных боеголовок. Однако, это еще не повод для того, чтобы говорить, будто контрразведке удалось нас опередить.

— Эт-то точно, — хмыкнул Кочубеев. — Напали мы на след. А след отбивается и в руки не дается. А в том, что ничего еще не решено, это ты прав. Ну, да когда решится, — поздно будет. У нас дома говаривали: “Лучше пирог гуртом, чем кизяк одному”. Понял, к чему я речь веду?

— Так точно, товарищ генерал. Надо с генералом Банниковым на мировую идти.

— Идти на мировую, — усмехнулся Кочубеев, усаживаясь на стол и скрещивая руки на груди. — Молод ты, брат, зелен. С мировой побежденный к победителю ходит. Мы же себя в побежденных не числим. Тем более, что у нас и не война, а, как в прежние времена, до демократии, говорили, соцсоревнование. Разницу чуешь, друг ты мой ситцевый.

— Так точно, — вновь отчеканил лейтенант Садовый, ценимый генералом не столько за лощеные манеры, сколько за сообразительность. — Нужна неофициальная встреча в теплой и дружеской обстановке. — Он на минуту умолк. — Товарищ генерал, завтра юбилей генерал-майора Миколаевского, начальника снайперского центра в Коробовке. Намечается фуршет. И вы, и Тимофей Прокофьевич входите в число попечителей центра, так что, вполне удобное время и место для встречи.

— Голова ты, Колька, голова! — улыбнулся Кочубеев. — Дело говоришь. Тогда, давай вот что: на сегодня ты мне уже больше не нужен, жми-ка резвой рысью, озаботься подарками.

— Есть! — выпалил лейтенант Садовый и исчез за дверью.