Танцы на минном поле

Сейчас это качество помогло ему прийти в себя и не поддаваться панике. Он еще раз осмотрел фотографию, перечел украшающую ее надпись и обратил свой взор на конверт, в котором было доставлено ему это странное послание. Ничем выдающимся он от своих собратьев не отличался. Официальный безликий пакет, один из сотен тех, что надлежало вручить лично ему «в собственные руки». — «Что это, — стукнуло в мозгу Президента настойчиво и противно, как стучит ненавистный сосед, решивший, на ночь глядя, изладить во дворе собачью конуру, — очередной заговор, или шантаж? И в том, и в другом случае приходится признать, что контра, как обычно, засела в штабах. Много ли лиц в МИДе имеют доступ к президентской почте? Официально — считанные люди, а неофициально? Да уж, то, что в этой стране можно сделать неофициально, в обход всех правил и запретов, не подлежит никакому учету…»

Верховный Главнокомандующий, а именно так в этот момент он себя ощущал, нажал на установленную под полированной столешницей из красного дерева кнопку, и адъютант, преданно пожирающий глазами своего высокого начальника, возник перед ним, словно Сивка-Бурка перед героем русских народных сказок.

— Послушай, МИДовскую почту кто доставлял? — тон начальства был благодушен, словно Сам желал, в знак расположения, оделить целковым расторопного вестового.

— Как обычно, господин Президент, дежурный фельдъегерь передал всю корреспонденцию в Службу Безопасности, оттуда мне — отчеканил он и, воспринимая неизвестным науке седьмым адъютантским чувством внутреннюю взволнованность патрона, поинтересовался, вне протокола. — Что-то не так?

— Да нет, все в порядке, — не замечая нарушения субординации, хмуро ответствовал Президент, подавляя в себе жгучее желание обрушить громы и молнии на голову ни в чем не повинного офицера. — Ерунда здесь какая-то, понимаешь, получается… распорядись вызвать ко мне Банникова.

Исчезновение бравого служаки было столь же стремительно, сколь и его появление. И, хотя мужественное лицо его излучало положенную по штату уверенность в завтрашнем дне, где-то в глубине, под костяной крышкой черепной коробки, маленькой ядовитой змейкой закопошилась мысль о том, что со стороны Смоленской-Сенной площади[1] дуют ветры, заставляющие Самого срочно призывать перед грозны очи одного из замов директора Федеральной Службы Безопасности.

Генерал-лейтенант Тимофей Прокофьевич Банников принадлежал к категории людей, в прежние времена именовавшихся «царевыми любимцами». Обласканный судьбой в лице верховной власти, сорокашестилетний генерал пользовался незыблемым авторитетом у Президента, видевшего в нем человека делового и, что намного важнее, преданного. После недавнего разоблачения коварных замыслов, зревших в кругах сановного кремлевского окружения, известных широкой публике едва ли десятой частью под названием «танкового дела», вера в него у Генерального Прораба строительства российского капитализма возросла многократно, приблизив к подножию трона, точнее, к ножке президентского кресла. Однако, верный своей мужицкой смекалке, именуемой часто высшей государственной мудростью, он не доверял никому, и, уж во всяком случае, никому не доверял полностью. Мысль о том, что кто-то в стране может знать о положении дел в ней больше, или, хотя бы, столько же, сколько он, страшила его более, чем Призрак Коммунизма, еще, по слухам, бряцающий цепями пролетариата где-то на автобанах Европы. Не собирался он открывать всей правды и своему доверенному лицу.

— Тут вот какое дело, Тимофей, — начал Президент, испытующе глядя на исполненного служебного рвения генерала. — Мне для встречи в верхах нужна подробная справка о количестве наших ядерных боеголовок и их расположении, или, как там у вас это называется — дислокации. Только, чтобы все, до одной. Ты меня понял?

— Так точно, господин Президент — четко по-военному рапортовал Тимофей Прокофьевич, который, несмотря на свой статский костюм, изящно украшенный звездочкой «Герой России», вполне ощущал на широких своих плечах приятную тяжесть эполет.

— Только сделай мне это все тихо и без шумихи. А то, знаю я вас, только волю дай, такой тарарам поднимете, не то, что по всей Москве, в Зимбабве известно будет. А мне тут потом, понимаешь, ответ держать, что тут у нас за ядерные приготовления. Уловил мою мысль?

— Сделаем в лучшем виде.

— Это хорошо, если в лучшем виде. На все тебе три дня. Есть вопросы?

— Маловато… — начал, было, Банников.

— Что ты такое говоришь! Это тебе что, грибы в подмосковных лесах? Три дня за глаза хватит. — Возмущенно сдвинул брови Президент, прикидывая, не использовать ли ему своего фаворита в качестве громоотвода.

— Есть! — понимая, что дело нечисто, вытянулся тот.

— Да ты не козыряй, не на параде. Через три дня доложишь. И еще, — словно вспоминая что-то, бросает он вдогонку генералу, спешащему выполнить поставленное перед ним задание. — Собери-ка мне сотрудников, курирующих внутреннюю безопасность министерств.

Глава 1