Танцы на льду

Как сказал мне Витек, подобное сырье находится под строгим контролем со стороны Министерства здравоохранения и Министерства внутренних дел. Ни один грамм бормотала не уходит налево.

Во-первых, все подобные «Фавориту» компании стоят на учете в ОНОН, во-вторых, чтобы торговать такой борм-стальной продукцией, необходима лицензия Министерства здравоохранения. А получить ее довольно непросто, потому что предварительно проверяется подноготная фирмы и изучаются дальнейшие пути использования сырья. Специальная комиссия должна не только разбираться с «Фаворитом», но и исследовать технологию изготовления лекарств на заводе в этом Офонаревске. И так далее, много всяких аспектов.

– У «Фаворита», стало быть, имеется лицензия?

– Да. Витек прокинул «Фаворит» по компьютеру. Там все в порядке. Как говорится, комар жала не подточит.

– Жалко. Я так надеялся что-нибудь тут разрыть. Погоди, Валь, а вдруг это липовые накладные? А бормотал товарищ Блюминг все-таки пускает налево.

– Очень сомневаюсь, Юрок. Накладные настоящие, это я тебе как спец говорю… Так не подделать, к попу не ходи. Потом вот эту бумажку видишь? Это копия заявки в спецохрану для сопровождения бормотала в Офонаревск. Все четко. Никакого левака.

– А вдруг?

– Ну, чтоб тебя не терзали сомнения, отстучи в Офонаревск телетайп. Так и так, просим проверить, отгружалась ли на фармацевтический завод такого-то числа партия бормотала. Проблем-то… На, держи.

Валька захлопывает папку и возвращает мне. Я благодарю Щеглова за совет и иду к дверям.

– Погоди-ка, Юрок…

Я оборачиваюсь. Валькино лицо сияет ехидностью.

– Из тебя, пожалуй, выйдет опер.

– Почему, Валь?

– Граждане, говоришь, папочку нашли? Хо-хо-хо…

Утро следующего дня одарило меня новым материалом. Настоящая кража. Не то что стекло. Я сижу за столом и вникаю в фабулу, разбирая корявый Валькин почерк. Заявление принято накануне вечером. Раз принято, значит, отшить гражданина не удалось. О нет, не гражданина. Гражданку.

Я откидываюсь на стуле и чувствую себя мистером Холмсом, читаю объяснения, как он – старинный манускрипт про собаку Баскервилей.

«Я познакомилась с ним в троллейбусе, пригласила домой, угостила чаем и ликером… Потом так получилось, что мы оказались в постели, и я заснула… Пропали деньги в сумме… кольцо золотое… проездной билет… Приметы…»

Так, это полный беспредел. Выпил ликер, получил удовольствие да еще проездной прикарманил. Полный набор! Ничего, я тебя быстро повяжу, любовничек липовый.

Я беру чистый лист и, как нас учили в школе, составляю план раскрытия преступления. Первое – делаем фоторобот, второе – этот фоторобот покажем водителям троллейбусов и продавцам ларьков, в которые ворюга может притащить краденое золото. Третье – несколько дней покатаемся в троллейбусах нужного маршрута, чтобы взять любовника с поличным во время его входа в доверие к одиноким женщинам. Четвертое…

Когда десятый пункт появляется на бумаге, я с облегчением кладу ручку и блаженно выдыхаю. Все! Считай, дядя за решеткой. План классный, в школе пятерку бы поставили. Я даже не забыл отправить окурки на экспертизу.

На всякий случай, пожалуй, прочитаю план наставнику, который сегодня на месте. Правда, не очень хочется его будить, тем более, сон Виктора Геннадьевича нервозен и беспокоен. Спит наставник, положив голову на стол, руки сложив на коленях. Возможно, ему снится мебель от фирмы «Ангелина», а может, далекое детство, когда летаешь во сне.

Я дотягиваюсь до плеча Черненко:

– Витя, на минуточку. Не проснешься, а?

Виктор Геннадьевич вздрагивает, как от укуса осы, и резко тянет руку подмышку.

– Кого берем?! А?!

– Никого не берем, Витя. Это я, Юра.

Черненко отводит пистолет и кашляет:

– Фу ты… Это все из-за радикулита. Застудил спину.

Пистолет исчезает в кобуре.

– Что, Юрок, случилось?

– Ничего, Вить, ничего. Я вот план набросал по краже. Послушай, может, что-нибудь не так?

Я читаю все десять пунктов. Наставник сверлит взглядом свои ботинки и периодически кивает. Когда я заканчиваю, он вопрошает:

– Это для проверки, что ли, план? Тогда нормально. Можешь печатать.

– Да нет. Вить, не для проверки. Мне кражу раскрыть хотелось бы. Вчера вот вечером приключилась.

Витькина «беломорина» снова самопроизвольно воспламеняется. По рефлекторному подрагиванию его ноздри я понимаю, что в план вкралась ошибка.

– Вчера? Вчера кража была? А чего ж ты план сегодня пишешь?

– Я вчера не знал про нее, Вить. Я ж только сегодня заяву получил.

Дергается вторая ноздря.

– Я спрашиваю, зачем ты его вообще написал? Там что, сразу дело возбудили?

– Нет еще. Но через три дня все равно придется возбуждать.

Витька резко бросает:

– Вот что, умник распрекрасный, ты эти мысли при себе держи, они нам без надобности.

– Но, Вить…

– Что ВИТЬ? Окурки, фоторобот… Забивают вам голову черт-те чем. Ладно, – уже спокойнее говорит Витька, – я сам такой же был. Это с годами проходит. Никакого плана по этой краже писать не надо. Кражу желательно отказать, то есть списать материал в архив. А мужика так ищи, без уголовного дела.

– К-как отказать?! Невозможно. Нереально, не…