Танцы и не только

Девушке показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Она неистово сжала холодные руки несчастного конюха и яростно прошипела сквозь стиснутые зубы:

– Ты врешь! Я не знаю почему, но ты врешь! Говори же, говори правду!

– Да не вру я, мисс Катра! – Сет в ужасе отшатнулся. – Так оно все и было! Как Бог свят! Они схватили ваше письмо и разорвали прямо пополам! А потом кинули в огонь! Я уж думал, они и меня прибьют заодно!

Катра пристально посмотрела ему в глаза и увидела в них дикий животный страх, но отнесла его к воспоминаниям о том, что пришлось пережить Сету в ту минуту, когда Райан в гневе сжег ее письмо. Она нехотя отпустила мальчишку и сказала:

– Ну ладно, ступай к себе. Ты все сделал правильно, Сет. Прости, если я тебя напугала.

Кое-как Катра доковыляла до скамьи и опустилась на мокрые доски. Отчаяние лишило ее последних сил. Лицо покрылось такой мертвенной бледностью, что даже Сет на минуту застыл, с испугом глядя на молодую хозяйку, но все же счел за благо убраться восвояси.

Сообщенные Сетом подробности оказались настолько ужасными, что Катра застыла на скамье ни жива, ни мертва и даже не обратила внимания на то, что маленький конюх скрылся в кустах.

Мысли у нее в голове то разбегались, то кружились в каком-то бешеном хороводе. В горле застрял тугой комок, и каждый вздох давался ей с огромным трудом. Окоченевшие мышцы отказывались повиноваться, а в глазах стояли горькие слезы.

Катра не помнила, как вернулась к себе в спальню и опустилась без сил на кровать. Почему, почему Сет пытался выкручиваться и врать? Всем сердцем ей хотелось верить, что мальчишка сказал неправду, но чем дольше она обдумывала его поведение, тем больше склонялась к тому, что Сет просто испугался и потому все время увиливал от ясных ответов.

В половине девятого в дверь постучала Люси. Она хотела помочь хозяйке одеться к завтраку, но Катра отослала ее прочь. У нее не было сил подняться с постели и заняться обычными делами. Она все еще была захвачена событиями последней недели.

Значит, Райан попросту воспользовался ее слабостью, и она с охотой пошла ему навстречу? Какая же она дура! Тот поцелуй в саду… Сент-Джеймс сразу понял, что из мисс Мередит получится превосходная жертва, и выбрал ее в качестве новой игрушки на время пребывания у Нестеров. Завязал одну из тех скандальных историй, на которые намекала Мелисса. А она-то хороша! Развесила уши и верила каждому его слову! Впрочем, такой хитрец, как этот янки, все равно добился бы своего. С его внешностью и ухватками ничего не стоит вскружить голову любой доверчивой молодой девице!

Катру так разозлила собственная наивность и глупость, что она почти перестала себя жалеть. Теперь ее откровения перед Райаном выглядели не как крик одинокой души, а скорее как реплики из третьесортной пьесы. Если до сих пор одной мысли о Сент-Джеймсе было достаточно, чтобы все ее тело загорелось в жаркой истоме, то теперь его образ будил исключительно ярость и мечты о возмездии. Да, Катра готова была пожертвовать чем угодно, чтобы расплатиться сполна с этим мерзким соблазнителем молодых девиц!

Она снова и снова вспоминала каждую их встречу и старательно проклинала и себя, и его за каждое объятие и поцелуй. Теперь Катре казалось, что любой жест, любое слово Райана были полны фальши и издевки и она лишь по глупости не заметила, что ее водили за нос. Взять хотя бы его поведение в тот день, когда он познакомился с Джейн, или дерзкие речи на их первом свидании у реки!

Мало того, что она ничего не желала видеть, – она еще ничего не желала слышать! А стоило прислушаться и к тому, что Феррис рассказывал про его ссору с Фэрчайлдами, и к тем слухам, что передавала Мелисса!

Но и это еще было не все. Вместо того чтобы предоставить Сент-Джеймсу возможность доказать свою порядочность и встретиться с ее отцом, Катра решила играть героиню и приняла огонь на себя, как будто Райан и правда собирался просить ее руки! Да у него наверняка и в мыслях такого не было! Зато она сама позволила негодяю выйти сухим из воды, ведь он отлично понимает, что им с отцом придется держать все в тайне, чтобы спасти ее репутацию!

Тут Катра не выдержала и дала волю злым, жгучим слезам. Громкие рыдания, порожденные болью и жалостью к себе, корчили и выворачивали наизнанку ее душу и тело. Так прошел не один час, прежде чем Катра затихла, совершенно обессилев. Обида и горе вылились соленой влагой, пропитавшей насквозь подушку. Она лежала, сжавшись в комок, в измятом грязном платье и больше не ощущала ни боли, ни стыда. Только холодную неукротимую ярость.

В полдень в спальню без стука вошла Бетти и застыла как вкопанная при виде своей хозяйки.

– Господи Боже, Катра, да что с тобой? – всполошилась нянька, осторожно переворачивая ее на спину своими большими натруженными руками.

Бетти смотрела на нее с такой любовью, что у Катры снова стало тесно в груди от рыданий. Она резко отвернулась. Из ее глаз скатились две слезинки.