Танцующие пылинки

Я ждала, что Киллиан вмешается, настоит на том, чтобы я сделала перерыв, но он стоял молча.

Мы тайно встречались последние три недели.

Это было блаженство, непохожее ни на что.

Но одновременно и расстраивало, потому что каждый раз, когда мы входили в офис лейбла, мужчина, который улыбался, дразнил и играл со мной в постели, превращался в мужчину, который впервые подошел ко мне на Бьюкенен-стрит.

Холодный. Отчужденный. Безличный.

Раздраженная, я сорвала наушники.

— Я делаю перерыв. Если только вы не хотите, чтобы я потеряла голос.

Я бросила наушники и выбралась из кабинки. Оливер развернулся на стуле в мою сторону.

— Мы не пытаемся истощить твой голос. Нам многое предстоит сделать за короткий промежуток времени. И, честно говоря, я не осознавал, что мы здесь так долго без перерыва.

Не глядя на меня, Киллиан достал свой телефон и нажал кнопку быстрого набора.

— Ева, — сказал он, — нужен обед во вторую студию для Оливера и Скайлар… — Он отнял телефон от уха и посмотрел на меня и звукорежиссера. — Бутерброды и суп?

— Звучит неплохо, — ответил Оливер. — Попроси Еву принести еще спрайт.

Я кивнула, стараясь не смотреть на своего — на самом деле я не знала, как называть — Киллиана. Был ли он моим парнем? Прямо сейчас, в этот момент, у меня были более теплые отношения с местным почтальоном.

— Отлично. Спасибо, Ева. — Он убрал телефон. — Мне нужно ответить на несколько звонков. — Он посмотрел на Оливера. — Если я тебе понадоблюсь, я буду в своем кабинете.

Я смотрела, как уходит Киллиан, бросив мне неопределенный кивок в знак признательности, и почувствовала, теперь уже знакомую боль в груди. Мы записывали альбом, как и другие артисты лейбла. Таким образом, нам всем приходилось работать по расписанию. Это означало, что в течение последних двух недель я постоянно была в студии. Хотя Киллиан старался присутствовать на записи, он был так холоден со мной, что это причиняло боль.

Но потом вечерами, заходя в мою квартиру, был полной противоположностью. Он был любящим, страстным и таким внимательным, что это заставило меня на мгновение забыть о человеческой сосульке, в которую он превращался на работе.

Эта абсолютная сосредоточенность в студии на том, чтобы поскорее завершить альбом, и отсутствие заботы в мою сторону — насколько я устала или насколько эмоционально взволнована — начинали выводить меня из себя. И еще одно! Мы всегда встречались в моей квартире. Я никогда не была у Киллиана. Почему меня не пускают в эту часть жизни?

Наши отношения держались в секрете.

И это заставляло меня саму чувствовать себя маленьким грязным секретом.

Эти два понятия были взаимоисключающими.

— Эй, — сказал Оливер, когда я плюхнулась на сиденье рядом с ним. — Если это слишком, я могу сказать Киллиану, что нам нужно перенести запись.

Я скривила рот.

— И нарушить его расписание? Нет, спасибо. Я бы так с тобой не поступила.

Он пожал плечами.

— Я бы взял на себя удар. Давление на артистов может привести к неприятным последствиям. Ты права, мы не можем перетруждать твой голос, иначе его можно потерять.

— Все в порядке. Я в порядке.

Я заботилась о голосовых связках, поддерживая горло увлажненным. В течение дня я пила много воды комнатной температуры. Плюс, снова избегала кофеин. Когда я с группой была в туре, то придерживалась диеты: никакой острой и кислой пищи, и старалась как можно больше отдыхать между выступлениями. Ребята купили мне специальную электронную доску, которую я вешала себе на шею, и через нее и общалась с ними. Они получили от этого особое удовольствие.

— Я, наверное, попарюсь сегодня вечером.

Оливер кивнул, зная, что я имею в виду — нужно наклонить лицо над миской с горячей водой, а на голову накинуть полотенце, чтобы пропарить и увлажнить голосовые связки. Что также избавит от любой слизи. Очень сексуально.

— Да уж, О'Ди очень сильно вложился в этот альбом, — принялся размышлять Оливер.

— Хм?

— Он никогда раньше не присутствовал на всех сеансах записи.

— Ну, он помог написать кое-что из этого. — Я беспечно пожала плечами. — Я полагаю, он думает об альбоме как о своем ребенке.

— Верно-верно. — Он наклонился ко мне, ухмыляясь. — Я втайне думаю, что он скучает именно по такой работе. Он самый амбициозный ублюдок, которого я когда-либо встречал, но мне интересно, сожалеет ли он о том, что ушел из студии.

Как бы я ни была раздражена Киллианом, я не хотела сплетничать о нем.

— Он любит эту работу. Этот человек ни о чем не сожалеет. Итак, какую ноту я пропустила? — сменила я тему разговора.

Некоторое время мы обсуждали песню, а затем дверь открылась, и в комнату торопливо вошла Ева с большим коричневым бумажным пакетом в одной руке и картонным стаканчиком в другой.

— Привет! — весело поприветствовала она нас.

Я улыбнулась в ответ.

— Я принесла еду.

— Ты мой спаситель.

Оливер встал и помог ей все распаковать.

— О, и еще. — Ева протянула мне чашку. — Травяной чай, не слишком горячий, с медом и лимоном для твоего горла.

Довольная, я улыбнулась.

— Это очень заботливо, Ева. Спасибо.

— О, нет, это не от меня. Мистер О'Ди велел мне принести для тебя.

Я внутренне хмыкнула на это.