Но только на мгновение.
Потому что это может и выглядело, как поцелуй чистой тоски, но я-то знаю. В этом поцелуе я ощутила лишь мелочный гнев и незрелость.
И я задалась вопросом, какой бы стала наша жизнь, если бы мы с Мики не разорвали ядовитую связь между нами.
В итоге я отправилась в летний домик в Норвегии, надеясь, что немного свободного пространства поможет мне чувствовать себя менее сумасшедшей.
Сегодняшний день
Глазго, Шотландия
Я отвела взгляд от Hydro, от тех воспоминаний. Всего через несколько недель после Норвегии я вернулась домой к маме и затеяла с ней этот дурацкий спор только для того, чтобы ее жуткий муж начал приставать ко мне.
Вместо чувства вины, которое я обычно испытывала, меня охватил гнев.
Я никогда не ожидала этого. Ни разу Брайан не подавал мне никаких признаков. Оглядываясь назад, я вспоминаю, что он начал хвалить меня больше, чем прежде, но думала, что он просто придурковатый подхалим.
Это он виноват, что я чувствовала вину. Он поставил меня в невыносимое положение: либо разбить сердце матери и вызвать ее гнев, либо сохранить от нее тайну. Я сделала неправильный выбор.
Тайна все равно разлучила нас.
— Боже, как жаль, что я не рассказала тебе всю правду, запертую внутри меня, вместо того чтобы вырезать тебя, как ножом, из своей жизни, — тихо пропела я себе под нос.
Слезы жгли мне глаза.
Я поняла, что пути назад нет.
Все эти месяцы, пока я пряталась, какая-то безумная часть меня цеплялась за надежду, что я смогу вернуться и все исправить. Но я не могла. Мама ушла, и ничего не изменить.
«Единственный способ пройти через это, — подумала я, судорожно втягивая воздух, — это поверить, что моя мама умерла, зная, что я люблю ее».
И что я люблю ее больше всех. Навсегда.
Слезы медленно катились по щекам, и я позволила им это. Во мне были заперты месяцы слез. Я больше не буду бояться выпустить их.
Опустив голову навстречу ветру, я медленно побрела к своей квартире. Я знала, что на самом деле это не квартира, а, скорее, убежище. Место, где, как мне кажется, я наконец-то была готова исцелиться.
ГЛАВА 17
Как только вошла в квартиру, я поняла, что там кто-то есть.
Я замерла на пороге.
— О’Ди? — крикнула я
— Сюда, — прогрохотал его низкий голос из глубины квартиры.
Расслабившись, я закрыла за собой дверь и побрела по коридору, чтобы найти его. Его пальто и шарф лежали на диване, а сам О’Ди стоял на кухне и пил кофе.
Мой взгляд упал на гитарный футляр, лежащий на столешнице, и сердце ускорилось.
— Это что?..
О'Ди внимательно посмотрел на меня и поставил кружку с кофе.
— Полиция нашла гитару. Они хотели передать ее лично в руки, но я убедил офицера Кэлтон, что тебе не нужно еще раз приезжать в участок.
Вихрь эмоций бурлил глубоко в моем животе, пока я подходила к футляру. Дрожащей рукой не спеша расстегнула один замок, потом другой. Дыхание перехватило, когда я открыла футляр и обнаружила свой Taylor, лежащий внутри, там, где и оставила. Ухватившись за гриф, осторожно вынула инструмент.
О'Ди увидел, что я изо всех сил пытаюсь одной здоровой рукой повернуть его для осмотра, и подошел, чтобы помочь мне. Я впитывала каждый дюйм гитары, пока О’Ди держал ее передо мной.
На гитаре не было ни царапины.
Я сосредоточилась на выгравированной вдоль изгиба корпуса надписи.
Эта надпись ударила меня с силой автомобиля, сбив с ног.
Она знала.
Когда мне не хватало слов, говорила моя музыка, и она сказала маме все, что нужно было знать.
Мама была уверена, что я несчастна, и все, чего хотела, чтобы я просто сказала это вслух, чтобы она могла мне помочь.
Я поняла это.
Я чувствовала, как у меня сжимается горло от необходимости сдержать внутри массу эмоций, чтобы они не вырвались наружу перед О'Ди. Я не хотела впадать в истерику перед ним.
— Мне нужна минутка, — прошептала я и поспешила в спальню.
Мое тело содрогнулось, пока я попыталась подавить эти чувства. Я приняла решение выпустить все слезы, но позже. Не здесь, не перед ним.
Нет! Нет-нет-нет!
Я обхватила себя руками, но не могла остановиться. Рыдание вырвалось из горла, но я зажала рот, удерживая его.
Мое сердце колотилось так сильно, что кровь, свистящая в ушах, оглушала. Вот почему я не услышала, как открылась дверь, и чуть не подпрыгнула от прикосновения О'Ди к моему плечу. Я резко обернулась, заметив его неуверенное, неловкое выражение.
— Я в порядке, — сказала я, хотя мой голос звучал совсем не в порядке. — Я в порядке, я в порядке.
С каждым новым утверждением мой голос становился все более и более дрожащим, и я почувствовала, что О’Ди снова приближается.
Мне хотелось кричать.
— Пожалуйста, я в пор… — Но я не была в порядке.
Мама бы меня простила. Я поняла это.