Танцующая при луне

Габриэль знал: она поступает так намеренно. Лиззи носилась по дому как ураган, занимаясь уборкой наравне со слугами, а Габриэлю не хватало мужества восстать против этого. Он знал, что толку от его возражений все равно не будет. Ясное дело, женщинам не хотелось жить в таком беспорядке, ну а у него не было ни малейшего желания самому заниматься обустройством своего жилища. Раз уж Лиззи так хочется поработать, пусть себе — он не станет вмешиваться. Однако он невольно ловил себя на том, что прислушивается к звуку ее шагов и звонкому голосу.

Неожиданно для Габриэля Лиззи сразу расположила к себе слуг. Вообще-то жители Йоркшира без восторга относились и к южанам, и к сильным духом, целеустремленным женщинам. Но одновременно в Лиззи чувствовались открытость и прямодушие, что не могло не понравиться обитателям глубинки. Это нравилось и Габриэлю, как бы он ни пытался бороться со своими чувствами.

Он прекрасно знал, зачем Лиззи понадобилась эта уборка. Ей очень хотелось приструнить его, вот она и носилась по дому, как древняя богиня войны, собирающая на бой свои войска. Ясное дело, что большинство мужчин в такой ситуации поспешило бы скрыться и переждать это бедствие.

Вот только Лиззи не понимала, что Габриэлю нравятся сильные женщины, как не понимала она и того, что попытка навести уют в его доме вряд ли могла остудить его влечение. Она вела себя так, будто и вправду была частью этого места, что заставляло Габриэля желать невозможного. Он знал, что создан для одинокой жизни в лесу, среди книг и призраков. Семейный уют — это не для него.

Покинут наконец свое убежище, он с трудом узнал собственное жилище. Преображение было настолько разительным, что Габриэлю стало не по себе.

Повсюду, создавая уютную атмосферу, мерцали свечи, а с кухни доносился аромат жареной индейки и пряностей. Дом был пропитан запахом воска и лимона, а в коридорах еще веяло уличной свежестью, хотя окна пришлось закрыть, когда пошел дождь. Оконные стекла радовали глаз безупречной чистотой. Отовсюду до Габриэля доносились голоса. Слышал он и голос Лиззи, которая от души чему-то смеялась. Смех ее был именно таким, каким представлял его Габриэль, — глубоким и заразительным. Его влекло к ней с такой силой, что он готов был проклинать себя последними словами.

Он не хотел больше видеть ее, не хотел говорить с ней. Он не желал больше искушений. Единственное, чего ему хотелось, — перестать думать о Лиззи, забыть о ней.

С тем же успехом он мог пожелать себе не дышать.

* * *

— Ну и ночка, — пробормотал Фрэнсис, вглядываясь в промозглую тьму. — Даже жалко отправлять тебя в такую погоду.

Делайла положила расческу и взглянула на мужа.

— Я не в восторге от того, что должна делать. Почему бы тебе не послать вместо меня Мерривезера?

— Ты же знаешь, что он еще не вернулся из Лондона. Нужно сделать все, чтобы завтрашний день прошел в соответствии с нашими планами. Ты же знаешь, я не из тех, кто оставляет все на волю судьбы.

— В доме полно народу. Так почему бы тебе не послать кого-нибудь еще?

Склонившись, он поцеловал ее изящную ручку.

— Это дело я могу доверить только тебе, дорогая. Ты вполне способна убедить двух девиц прокатиться с тобой до Арундела. Разве можно ожидать от тебя чего-то плохого? А вот кое-кто из наших друзей может попросту напугать бедняжек…

— Я бы лучше отправилась за Габриэлем, — надула губки Делайла.

— Стоит нам притащить сюда девиц, и Габриэль наш. Разве ты забыла, дорогая? Мы уже все решили.

В последнее время Делайла пристрастилась к опиуму. Эта привычка не успела еще наложить разрушительный отпечаток на ее очаровательное личико, но Фрэнсис знал, что рано или поздно это произойдет. И тогда ему точно придется принимать меры. Пока же, под воздействием наркотика, она становилась восхитительно покорной.

— Ладно, я поеду, — с недовольным видом заявила Делайла. — Но мне это решительно не нравится. Не понимаю, почему бы нам не подождать до завтра.

— Завтра Белтайн, моя радость. К тому же я не доверяю сэру Ричарду, так что придется подстраховаться. Ну же, любовь моя, поцелуй своего преданного супруга и сделай то, что он просит. Поверь, ты получишь достойное вознаграждение.

— Подарки? — В глазах Делайлы вспыхнул жадный огонек.

— Множество подарков, дорогая. Ты же знаешь, как я люблю баловать тебя.

— Да, Фрэнсис, — пробормотала она.

— Ну, так отправляйся и привези мне двух благовоспитанных невинных девиц.

— Да, Фрэнсис, — повторила Делайла и от души поцеловала его в губы.

Фрэнсис подождал, пока она скроется за дверью, после чего достал надушенный носовой платок и тщательно отер рот. На губах у него остался след от ее помады, но это вполне можно было пережить. Иное дело — ее внезапная, утомительная привязанность.