Танцующая при луне

Он едва не сбежал. Едва не выдумал сильную головную боль или важную встречу, которую никак нельзя было пропустить. Но внезапно пробудившееся чувство долга не позволило ему проявить слабость и просто увильнуть. Вполне возможно, что эти глупые, никчемные существа были вполне безобидны, несмотря на свою плетеную клетку и приносимых в жертву животных. Вполне возможно.

Однако местные жители казались сильно напуганными, а Габриэль знал, что именно его они считали потенциальным виновником своих бед. Теперь ему предстояло убедиться в том, что между исчезновением трех женщин и Чилтонами не было никакой связи и что проклятая клетка предназначалась исключительно для свежезабитого домашнего скота. А также в том, что Чилтоны и их приспешники даже близко не подступятся к Хернвуд-мейнору и проживающим в нем двум девушкам.

Ради Джейн он готов был спуститься на дно преисподней. Что бы он сделал ради Элизабет, Габриэль и сам точно не знал.

Судя но всему, она не спешила вернуться к себе в Дорсет, а это значило, что Габриэлю не оставалось ничего другого, кроме как наведаться в логово льва — то есть на вечеринку к Чилтонам, чтобы на месте оценить ситуацию. При необходимости ему ничего не стоило применить силу, связать Лиззи и с кляпом во рту отправить в Дорсет в простой телеге с сеном.

Но дело было не только в безопасности Лиззи или Джейн. Хернвуд стал обителью тьмы. В его дом вторглись непрошеные гости, и он не мог сидеть сложа руки, пока Чилтоны плели здесь свои козни. Требовалось понять, насколько реальной была исходившая от них угроза.

Фрэнсис уже стоял у открытой двери, с улыбкой превосходства наблюдая за Габриэлем. Габриэль никогда не отличался жестокостью, но внезапно ему захотелось с размаху влепить кулаком в центр этого молочно-белого совершенства. Разумеется, он сдержался. Вместо этого он шагнул через порог, прямо в логово разврата, мысленно пообещав себе подпортить совершенное лицо Фрэнсиса в самом недалеком будущем.

Глава 16

Ночь, вопреки ожиданиям, оказалась достаточно теплой, хотя ветер безжалостно трепал волосы Лиззи и теребил подол ее платья. Было что-то особое в Хернвуд-мейноре с его ледяными покоями — как будто тепло спешило как можно скорее покинуть эти мрачные стены. На небе ярко сияла луна, озаряя путь, ведущий к развалинам аббатства. То было единственное место, куда Лиззи могла обратиться за помощью, — никто, кроме Габриэля, не стал бы заниматься поисками Джейн.

Воздух был напоен ароматами весны — пробудившейся земли и нарождающейся зелени. Стоял конец апреля — время, когда все должно было цвести пышным цветом. Однако здесь, на севере, весна приходила с некоторым опозданием. Впрочем, ночной ветер доносил до Лиззи запах цветущих яблонь, и это не могло не радовать ее сердце.

Развалины аббатства смутной громадой маячили во тьме, но Лиззи, как ни странно, не ощущала и тени страха. В последний раз, когда она была в этом лесу, ей пришлось бежать, спасая свою жизнь. Она мчалась, не чуя под собой ног, пока не наткнулась на Габриэля Дарема.

Однако лес, окружавший старое аббатство, выглядел сейчас гораздо безопаснее. Само место казалось освященным, и неважно, во что вы при этом верили — в нечестивых католиков, древних друидов или в те истины, на которых настаивала религия ее отца. Интересно, смог бы мистер Пенсхерст признать святость этого места? Скорее всего, он с негодованием отверг бы подобную мысль.

Но Лиззи чувствовала, что в тени этих высоких деревьев ей нечего бояться. Ей очень хотелось сбросить туфли и бежать быстрее, однако она подавила это желание. Лиззи знала: самое лучшее для нее — быть застегнутой на все пуговицы и крючки. И вообще, будь у нее хоть капля здравого смысла, она бы давно обыскала весь дом в поисках шпилек, чтобы укротить свои непослушные волосы.

В башне царили тьма и тишина, и Лиззи засомневалась: что, если Габриэля там нет? Где-то здесь, поблизости, находилось его поместье — куда более удобное жилье, чем эти старые развалины. Беда лишь в том, что она не знала, как его найти. И она не могла вернуться назад, хотя бы не попытавшись помочь Джейн.

Поднимаясь по витой лестнице, она придерживалась рукой за стену, чтобы не оступиться на этих неровных ступенях. До ушей ее не доносилось ни звука Лиззи хотелось позвать на помощь, но сама мысль о том, что придется набрать в грудь побольше воздуха и крикнуть, заставила ее нервно поежиться. Лишь поднявшись на самый верх, она осмелилась подать голос.

— Мистер Дарем? — произнесла она и сама почувствовала, насколько глупо это звучит. Она повторила попытку, но голос ее канул в непроницаемую тьму: — Габриэль?

Откуда-то сверху послышались странные шорохи, и у Лиззи возникла неприятная догадка: уж не водятся ли тут летучие мыши? Еще раз окликнув Габриэля, она толкнула тяжелую деревянную дверь. Подъем по полуразрушенной лестнице оказался делом весьма неприятным, но мысль о том, что придется ни с чем спускаться в полной тьме, была еще хуже.