Танцуй как звезда!

– Нет, – подумав, созналась Лера. – Я ведь её и не видела никогда. По бабушке вот, когда она умерла, я долго скучала. Но бабушка же у меня больная была! – торопливо сказала она, покосившись на прикрытую дверь в комнате. – Она ещё во время войны девчонкой на окопах надорвалась и потом всю жизнь мучилась… А Софья Николаевна – артистка! На шпагат в два счёта садится, каждый день гимнастику делает! Платья вечерние с декольте заказывает! Увидишь, она до ста пятидесяти лет доживёт! И с мамой тоже всё хорошо будет! Ну, хватит, Ромка, ничего… поди умойся… Хочешь, я тебе лучше кофе сварю?

Роман кивнул. Медленно отстранился от Леры, встал и пошёл в ванную. Вскоре оттуда донёсся шум воды. Когда парень вернулся, на ходу вытирая мокрые волосы полотенцем, Лера уже стояла у плиты и наблюдала, как в турке поднимается коричневая пена.

– Пей! – велела она, выливая дымящийся кофе в кружку и ставя её перед Ромкой. – Я папе такой делаю, когда он в ночь уходит.

Роман, кивнув, принялся прихлёбывать из кружки. На Леру он не поднимал глаз, и она, тоже смущённая, отошла к раковине сполоснуть турку. Из-за шума воды девушка не услышала шагов в коридоре и резко обернулась на встревоженный голос Ромки:

– Ну, что, Сергей Палыч?!

– Лучше, чем могло бы быть. – Отец вошёл в кухню, потирая пальцами глаза. – Роман, успокойся, это не инфаркт… и вообще, ничего ужасного. Хотя в таком возрасте всё опасно… Лучше всё же отвезти в больницу.

– Я поеду с ней, – встав, объявил Роман. Но в это время в коридоре хлопнула дверь, и Эсма – зарёванная, в распахнутом плаще, с прилипшими к лицу волосами – ворвалась в кухню.

– Ромка!!! Дэвлалэ! Что с бабушкой?! Что с мамой?! Господи, я с ума сойду!!! Приехала с концерта полудохлая, едва заснуть успела, – звонок! О-о-о, я говорила, я же им всем говорила… Она жива?!

– Эсма, ради бога, не кричи! – Сергей Павлович поймал плачущую девушку за запястья и довольно ощутимо тряхнул. – Не хватало ещё твоей истерики! Бабушка в порядке, но её нужно везти в больницу! Врачи здесь, ей сделали укол! Будет лучше, если с ней поедешь ты!

– А я?! – взвился Роман.

– А ты несовершеннолетний, и от тебя там будет мало толку! – отрезал Сергей Павлович. – Оставайся лучше дома! Тебе могут позвонить из Парижа!

Ромка нахмурился было, но, подумав, кивнул и приказал:

– Эмка, хватит выть! Утрись и собирайся! Где машину бросила?

– В арке… – всхлипнула Эсма, глотая воду из чайника. – Там джипяра огромный, чтоб ему сгореть, всё перегородил!

– Что за гад Боров этот! – пробормотала Лера. – Как же теперь Софью Николаевну нести до «Скорой»?..

– Посмотрим. – Отец, подойдя к открытому окну, посмотрел вниз, на блестящую от дождя крышу чёрного джипа. – Надо, однако, что-то с ним делать…

– Бомбу куплю и сброшу! – мстительно сверкая глазами, пообещала Эсма. И быстрыми шагами, оставляя за собой мокрые следы, вошла в комнату к бабушке.

Из-за проклятой «джипяры» Борова в подъезд не смогли втиснуть даже носилки, и отец Леры вынес завёрнутую в одеяло Софью Николаевну из дома на руках. Эсма прыгнула вслед за врачом в машину, и «Скорая» умчалась.

– Что ж, пойду домой, – сообщил Сергей Павлович, стоя у крыльца рядом с дочерью и Романом. – В шесть мне вставать на дежурство, а уже пятый час. Роман, ты в порядке? Успокаивающего не дать?

– Не надо, – даже в темноте было заметно, как Ромка покраснел. – Спасибо вам… Сергей Палыч… а можно, Лерка останется? Завтра же выходной, не вставать…

– Пап, я посижу с ним чуть-чуть, – быстро сказала Лера. – Пока Эсма не вернётся.

Отец слегка нахмурился. Посмотрел на обоих.

– Лера, я могу рассчитывать на твоё… благоразумие?

– Па-а-апа!!!

– Парень, под твою ответственность!

– Не беспокойтесь, – без улыбки, твёрдо сказал Роман. Пожал протянутую ему руку и открыл для Леры дверь подъезда.

Холод в квартире стоял страшный, и Лера первым делом побежала на кухню, чтобы закрыть окно. Роман вошёл следом, помог прихлопнуть тяжёлую створку. Он всё ещё был в майке.

– Пойди оденься, – не оборачиваясь, велела Лера. – Замёрзнешь.

– Сейчас, – пообещал он, но никуда не ушёл. Лера как можно тщательней расправляла складки на занавеске. И, когда горячие, жёсткие пальцы вдруг легли на её руку, только тихо спросила:

– Ну, чего ты?

– Спасибо, что осталась. – Роман помолчал. – Прости меня, Лер, хорошо? Я дурак тогда, в магазине, был… Думал, так лучше будет. Мне уж после бабка растолковала…

– Да ладно, проехали уже. – Она улыбнулась. Осторожно высвободилась из-под его руки. На сердце вдруг стало легко и ясно. Словно не было этого месяца без него, не было обиды, горечи, отчаянных слёз в подушку…

– Я видел, как ты танцуешь. Молодец… И бабка хвалит. – Роман вдруг потемнел. Лера поняла – вспомнил о бабушке.

– Всё будет хорошо, – как можно твёрже сказала она. – Эсма же там, с ней! И папа сказал, что могло быть в сто раз хуже… Будем сидеть и ждать, пока из Парижа позвонят. Хочешь ещё кофе?

Роман не ответил. Сел за стол, запустил обе руки во встрёпанные волосы. Долго молчал, уткнувшись неподвижным взглядом в столешницу.