Танцуй для меня, девочка

— Тенгиз, — слышится от нее с тихим всхлипом удовольствия, а хрупкие пальчики с силой впиваются в его плечи прямо через плотную ткань пиджака.

И он ловит себя на мысли, что этого мало. Ему нужно чувствовать больше, полнее. Именно поэтому стаскивает с себя пиджак, бросая его прямо на пол лифта. Туда же следом летит и рубашка, но уже с легкой руки Валентины. Оба довольно выдыхают, когда ее ладошки ложатся на обнаженную кожу. 

И как же все-таки охренительно это ощущается…

Вбиваться в нее на грани сумасшествия снова и снова, все глубже и быстрее, видеть, как она кусает губы и закатывает глаза от наслаждения, слышать уже далеко не тихие стоны, почти вскрики, и наконец, на границе собственного оргазма, чувствовать, как ее внутренние мышцы сжимают его член, вынуждая кончить самого. Тенгиз едва успел вовремя выйти, хотя, видит бог, это было последнее, о чем он думал, и чего ему хотелось в данный момент. Лучше продолжить вбиваться в нее дальше... Но над головой слышится звон вновь начавшего свое движение лифта, и это приводит в чувства. Ненадолго. Одно нажатие кнопки, и лифт вновь замирает, чтобы опять начать движение, но уже на нужный Тенгизу этаж. Сам он аккуратно ставит Валентину на ноги, хотя от себя отпускать все равно не спешит. Крепко прижимает к себе за талию, чувствуя, как она до сих пор слегка дрожит в его руках.

— Нужно вещи подобрать, — шепчет, и он согласно кивает.

Нужно. Много чего нужно, но в разуме по-прежнему царит туманная дымка, не желающая отпускать. Хотя вещи он все-таки собирает. Ровно в ту же секунду открываются двери остановившейся кабины. 

— На этот раз сама дойдешь, или мне опять тебя тащить нужно? — смотрит на Валентину с ухмылкой.

Та на это дарит ему ответную усмешку.

— А что, боишься надорваться? 

Вот же… провокаторша!

Конечно же, он ее поднял, перекинув опять через плечо. На этот раз одной рукой, так как вторая была занята его вещами. Дверь в квартиру открывал тоже с девушкой на плече. А оказавшись внутри, откинул более не нужные рубашку с пиджаком в сторону, поставил свою ношу на пол и прижал обратно к стене.

— На чем мы остановились? — прошептал Тенгиз в искусанные губы.

— На том, что ты, сволочь такая, испортил мою юбку, — ответила Валентина, скользя пальчиками по широким плечам.

— Ты бы предпочла, чтобы я кончил в тебя? — опять усмехнулся, пусть и вышло несколько криво. 

И вот кто ему скажет, почему такой простой вопрос породил бурю в душе? Пришлось приложить немало усилий, чтобы она осталась внутри него. Тем более, что:

— Я бы предпочла, чтобы этого вообще не происходило.

— Зачем тогда согласилась сюда пойти? — прищурился Тенгиз недовольно.

— А я соглашалась? — выгнула девушка брови, не скрывая иронии в тоне и взгляде.

— Но и не отказывалась, — напомнил он о произошедшем возле машины.

— Ты был очень убедителен, — выдохнула Валентина, ее ладошки легли на шею, зарываясь в его волосы на затылке, притягивая ближе к себе.

И этого простого действия хватило, чтобы его мысли опять поплыли в одном единственном направлении.

— Ты слишком соблазнительна, — отозвался Тенгиз хрипло. 

На ее лице растянулась не менее соблазнительная улыбка.

— Повторим? — предложила Валентина, оставляя на мужских губах едва осязаемый поцелуй.

— Если ты настаиваешь.

— Еще как…

И это последнее, что они оба друг другу сказали, прежде чем Тенгиз вновь подхватил девушку под бедра и понес в спальню, буквально на ходу избавляя ее от одежды, где аккуратно опустил на заправленную серым покрывалом постель. Стоило бы ее разобрать, но он о том не вспомнил. Вообще позабыл обо всем на свете, когда ее губы вновь коснулись его в ласковом поцелуе. Провели дорожку по подбородку, спустились на шею, слегка прикусывая кожу, пока тонкие пальчики скользили по его торсу вниз. У него яйца поджимались от этих ощущений, но он терпеливо позволял ей вести свою игру. И даже когда Валентина толкнула его с себя, не сопротивлялся, послушно перевернулся на спину, увлекая ее за собой. Девушка устроилась на нем удобнее, склонилась ниже, замерев в считанных миллиметрах от его губ. В карих глазах светилась неприкрытая алчность, как отражение его собственной. Той, что все эти годы спала, а вот сейчас пробуждалась из-за близости самой важной и нужной. Все больше с каждым касанием ее губ, которые постепенно спускались все ниже, вынуждая вздрагивать все чаще. И замирать с опустошенными легкими, когда горячее дыхание коснулось головки члена, а сама она не спешила еще что-то делать. 

Издевательница!

Его ведьмочка.

Что не ласкала — душу вытягивала. Пока он сходил с ума в ее умелых руках. Совсем недолго. Слишком много нетерпения бурлило в крови, чтобы играть дальше в поддавки. Подмял девушку под себя без предупреждения. Тихий смешок сорвался с её губ, и он сам невольно улыбнулся. 

— Станцуешь для меня приватный танец? — шепнул, ведя носом вдоль височной доли. 

— Если наиграешь мне свою мелодию, — согласилась Валентина. 

 — Самую лучшую.