Танцовщица из Атлантиды

— Так, значит, ты заступишь на вторую или третью стражу? — спросил Улдин.

— Нет. Я сплю в кольчуге с топором в руке и в шлеме на голове. Что толку завидеть врага издали?

— Чтобы приготовиться к бою, безмозглая туша! Или спрятаться, если враг слишком силен! — рявкнул Улдин, и Рид подумал, что вопреки грязи, жиру на лице, вони и шрамам гунн очень похож на служаку-капитана, которого он знавал в армии. Русский заворчал, но согласился.

— Давайте первым буду я, — предложил Рид. — Все равно я спать пока не смогу.

— Слишком много думаешь! — пробурчал Улдин. — Мужчина от этого слабеет. Ну да как хочешь. Значит, ты, потом я, потом Олег.

— А я? — спросила Эрисса.

Улдин только посмотрел на нее, но и этого вполне хватило, чтобы выразить его мнение о том, кто поручит женщине караульную службу. Он вышел из освещенного круга и вгляделся в звездные небеса.

— Не мое небо, — сказал он. — Звезды к северу я вам назову, но что-то в них не то. Ладно, Данкен! Видишь вон ту яркую совсем низко на востоке? Разбуди меня, когда она поднимется вот настолько. — О геометрии он, несомненно, понятия не имел, но рука его указала угол точно в шестьдесят градусов.

Раскачивающейся походкой он направился туда, где был привязан его конек, растянулся на земле и сразу же заснул.

Олег встал на колени, обнажил голову и, перекрестившись, произнес молитву на своем древнерусском. И тоже заснул без всякого труда.

«Завидую им! — подумал Рид. — Интеллект… нет, не воображай о себе слишком много!.. Привычка все облекать в слова имеет свои недостатки».

Усталость словно набила его тело камнями, а голову — песком. Почти весь улдиновский кумыс ушел на то, чтобы запить вяленое мясо, которым они поужинали. Остатки следовало приберечь. Во рту у Рида пересохло, кожа, обожженная солнцем, горела, но его знобило от холода. Пожалуй, следует несколько раз обойти лагерь, чтобы согреться.

— Я ухожу, Данкен, и скоро вернусь, — сказала Эрисса.

— Только не уходи далеко, — предостерег он.

— Нет. От тебя — нет.

Он смотрел ей вслед, пока она не растворилась во мраке, и только тогда начал обход. Нет, не то чтобы он в нее влюбился… в таких-то обстоятельствах! Но что за женщина! И какая в ней тайна!

У потерпевших времекрушение не нашлось часа спокойно поговорить. Потрясение первых минут, появление Сахира, его смерть, изматывающая жара, жажда, передача языка совсем их измучили. Хорошо еще, что они успели с этим последним до заката.

Рид последовал совету Сахира. Бронзовый нож и наивное удивление при виде железных изделий ясно показывали, что Эрисса была захвачена последней и, следовательно, вообще принадлежит этой эре, а потому источником общего языка он сделал ее. Она с такой же охотой надела шлем, как выполняла все остальные его распоряжения. Он убедился, что восприятие языка с помощью ментатора действительно было мучительным процессом: тошнота, головная боль и затемнение мыслей, похожие на заключительную фазу перепоя, но сопровождающиеся изматывающими судорогами. Несомненно, в сахировском будущем этот процесс происходил много медленнее и безболезненнее. И, без всяких сомнений, такое зверское его ускорение приблизило смерть пилота. Но выбора не было, и Рид полностью пришел в себя после недолгой дремоты.

Олег и Улдин сначала наотрез отказались даже близко подойти к шлемам. Но затем русский увидел, что Эрисса и американец свободно разговаривают друг с другом. Тогда он сам нахлобучил на себя шлем. Улдин последовал его примеру, возможно, просто желая показать, что он не трус.

Быстро сгустились южные сумерки, все они обессилели и говорили лишь о самом необходимом и неотложном.

Рид начал обход. Слышал он только похрустывание от собственных шагов да тявканье вдали, и одиночество с ним разделяли только звезды и холод. Он не думал, что до утра им может угрожать какая-либо опасность. Однако Улдин поступил правильно, настояв на поочередном дежурстве. Преодолевая тяжесть, мозг Рида начал функционировать.

«Где мы? КОГДА мы?

Экспедиция Сахира покинула Гавайи в… где-то в будущем, — рассуждал Рид. — Скажем, через тысячу лет в будущем. Их аппарат, двигаясь назад во времени, соприкасался с сушей и водой на поверхности планеты.

Зачем? Ну, предположим, соприкосновение с поверхностью необходимо для координирования. Земля движется в пространстве, а абсолютных ориентиров в пространстве нет. Предположим, они не рискуют оторваться, чтобы не потерять контакта (притяжения?) и не очутиться в пустоте между вон теми звездами?