Танкист-3

— Ли, прикажи прислать сюда раненых в которых осталось железо, а не просто царапина. На этой «мабуте», отвезу их в госпиталь. Остальным машинам сменить позиции.

— Есть.

Рассусоливать сержант не стал, и поспешил выполнить приказ командира. Не забыв определить ему в помощь бойца, который помог Виктору добраться до десантного отсека. Там Нестеров потребовал у старшего машины, по совместительству пулеметчика и радиста, запасной шлемофон.

— Пятьсот четырнадцатый, ответь пятьсот первому, — подключившись к внутренней сети, вызвал он.

— На связи, пятьсот четырнадцатый, — отозвался Ясенев.

В отсутствии командира, позывной машины менялся. Вообще-то, подобное не принято, но Виктор решил, что так оно будет удобней.

— Я с ранеными в госпиталь. Туников за старшего.

— Что с тобой, командир? — поинтересовался заряжающий.

— Осколок в мягкие ткани. Ничего серьезного. Как понял?

— Пятьсот четырнадцатый принял.

— Пятьсот первый, конец связи.

Виктор откинулся затылком к прохладной броне. С одной стороны полегчало. Голова не то чтобы болит, однако присутствует некий дискомфорт. А вот ногу начало дергать. И с этим нужно что-то делать. При этом Нестеров старался не подавать виду как ему плохо, хотя рана и горела огнем. Подчиненные смотрят. Как командир он просто обязан проявлять стойкость, решительность, бодрость духа и выносливость.

Вскоре к машине начали подходить раненые. Девять бойцов щеголяли повязками, на разных частях тела, но тяжелых не было. Разве только один. Пулеметчик Хань трясся, как паралитик, и от каждого громкого звука кривился так, словно ему били молотком по голове. Контузия. Причем серьезная. Его бы в госпиталь, или излечить «Аптечкой».

— Ли, что у нас с потерями? — поинтересовался Виктор, у подошедшего с докладом сержанта.

— Трое тяжелые, излечили. Двоим попали в головы. Наповал.

— Сколько у вас осталось зарядов?

— Восемь.

— Плюс у нас пять. Итого, тринадцать. Мало. Чертовски мало. Это все раненые?

— Так точно.

— Марченко, трогай, — повысив голос, приказал он мех-воду.

Едва покинули позицию, как начался артиллерийский обстрел. Виктор посмотрел в смотровую щель. Ну что сказать, если находиться непосредственно на позициях, то оно конечно приятного мало. А со стороны, на фоне авиационной бомбежки не особо впечатляет. Тогда разрывы стояли чуть не единой стеной, да и бомбы были куда серьезней.

Японский пехотный полк имеет на своем вооружении всего лишь одну батарею из четырех полевых пушек, калибра семьдесят пять миллиметров. Батальонные гаубицы Виктор уже помножил на ноль, так что, они свою лепту внести не могли. Противотанковые пушки в обстреле ясное дело не участвовали. Ну этим были приданы еще четыре стопятидесятимиллиметровых орудия, с мощным снарядом, и довольно скромной скорострельностью…

— Я не могу отложить пациентов, и заняться вашими людьми, господин старший унтер-офицер. Они конечно ранены, но их жизни вне опасности.

— Максим Андреевич, я боюсь, вы чего-то не понимаете. Мои люди нужны на передовой. И если есть вариант облегчить их боль, вы сделаете это. Потому что, солдат должен стрелять во врага, а не думать, как бы ему половчее пристроить раненую руку. И я к вам не с просьбой пришел, а требую…

— Мы представители Красного Креста, вне политики, вне конфликтующих сторон, и вы не в праве…

— Да мне накласть вприсядку, чьи вы представители! — рявкнув, оборвал его Нестеров. — Вы немедленно окажете помощь моим людям. Которые уже через несколько минут пойдут стоять насмерть, чтобы не допустить сюда японцев. Я, ясно излагаю?

— Я бы попросил…

— Потом попросите, Максим Андреевич. А сейчас безотлагательно займитесь моими людьми, — припечатал Нестеров.

— Максим, уступи ему. Ты же видишь, он на взводе, — попросила Баева, появившаяся на входе в палатку.

— Таня, возьми Нилепина, и займитесь прибывшими, — после секундной заминки, наконец принял решение Иволгин.

— У вас четыре квалифицированных медика. Мобилизуйте всех, Максим Андреевич, у нас мало времени, — Нестеров и не подумал успокаиваться на достигнутом.

— Ну знаете! — вскинулся Иволгин.

— Всех! — припечатал Виктор. — И немедленно! Иначе я за себя не ручаюсь.

— Пойдете на преступление? — высокомерно вздернул подбородок начальник госпиталя.

— Я обязан удержать этот участок. Иначе погибнут тысячи. Для этого мне нужен каждый боец. И я пойду на все. Мы теряем время.

Надо сказать, вид у Виктора при этом был весьма решительным. А место не располагало для апеллирования к международному праву. Поэтому Иволгин предпочел дать заднюю. Впрочем, терять лицо он не собирался, а потому заявил.

— Я сообщу об этом произволе в международный комитет Красного Креста.

— Да сколько угодно, — отмахнулся Виктор.

Нестерову пришлось всерьез опереться на Баеву, так как засевший в бедре осколок не давал житья. Ощущение такое, словно в ногу вогнали несколько раскаленных спиц. Дойдя до палатки в которой, располагалась операционная, он едва ли не рухнул на складной стул. Рана выматывала настолько, что не оставалось сил.

— Кто додумался так накладывать повязку? — возмутилась Татьяна.