Танк смерти (сборник)

Приведенный в камеру последним инвалид войны Земран, потерявший почти половину трудоспособности, провел наиболее богатую приключениями пору своей жизни бок о бок со старым коммунаром Лепином, который уже рассказал свою историю. Таким образом, Земрану оставалось либо повторить уже рассказанное, либо ограничиться передачей личных психологических моментов. Так как он не хотел делать ни того, ни другого, то ему пришлось первому сделать почин в новом начинании: рассказать выдуманную историю. Благодаря тому, что в молодости он был моряком, подобная задача не представляла для него особых затруднений. Создание канвы рассказа стоило ему только одного дня беспрестанного расхаживания взад и вперед по камере.

— Мой рассказ будет утопическим, невероятным, но в то же время правдоподобным, — заявил Земран.

— Несовместимые вещи! — раздались голоса, но Земран, не обращая на них внимания, продолжал:

— А назову я его: «Британская морская база или гибельный путь». Немедленно после заглавия следует рассказ.

Это было в один из тех годов после войны, когда мне в качестве офицера армии спасения пришлось предпринять сравнительно продолжительное путешествие по европейскому континенту и островам, за исключением Британских. Нагрузив себя множеством саквояжей и чемоданов, наполненных главным образом воззваниями нашей организации и другой литературой, я в ветреный январский день покинул на товаро-пассажирском пароходе «Капитан Кук» устье Темзы.

Несмотря на то, что мундир офицера армии спасения в фуражке с красным околышем открывал передо мной двери всех судовых помещений, мою работу на корабле нельзя было назвать успешной. Пассажиры откупались от меня несколькими жалкими грошами и для вида брали мою литературу, чтобы потом выбросить ее за борт. Матросы же отказывались принимать даже малейший обрывок бумаги, да еще преследовали меня колкими замечаниями. Особенно отличался молодой матрос военного флота, следовавший из отпуска к месту службы на острове Мальте и извергавший целые потоки кощунственных речей против господа нашего Иисуса и святого спасения.

При виде этого я пришел к заключению, что никто так не нуждается в проповеди спасения, как моряки, в особенности матросы военного флота и главным образом на острове Мальте. Поэтому еще в самом начале путешествия я решил изменить намеченный маршрут и отправиться прямым путем на Мальту — базу британского средиземно-морского флота. Несколько тысяч сосредоточенных там моряков представляли собою в высшей степени благодарный материал для моей деятельности. Если б мне удалось обратить из них хоть одну сотню, я мог бы рассчитывать на повышение, увеличение жалованья и приобретение более высокого положения, так как семья моя была обеспечена далеко не блестяще, а мой собственный образ жизни ни в коем случае не мог считаться достойным богатого заслугами и солидного человека.

В Генуе пришлось покинуть пароход и отправиться в распоряжение итальянского отдела нашей армии, чтобы поработать некоторое время среди итальянцев, но после длительного объяснения, подкрепленного целым рядом веских доводов, мне удалось получить командировку непосредственно на Мальту.

После долгого и утомительного странствования по итальянским городам я в один прекрасный вечер сел в Сиракузах на итальянский пароход, — английских судов в гавани не было, — и отправился в путь. Пароход, поддерживавший сообщение между Неаполем, Сиракузами и Триполи, был небольшой и ветхий. Чтобы заранее освоиться с предстоящими тяготами и обстановкой будущей работы, я ехал не в каюте второго класса, а во внутрипалубном помещении, где собрались искатели удачи, рассчитывавшие разбогатеть в Африке, фашистские милиционеры, отправлявшиеся туда на службу, и новобранцы-матросы, отбывавшие воинскую повинность в колониях. Эти люди шумели и галдели целые ночи напролет, распевая или наигрывая на гармониках первые аккорды фашистского гимна, приставая друг к другу, вступая один с другим в единоборство и вопя во всю мочь своих легких.

Под утро, когда судно сильно раскачивало, меня разбудил ударом кулака в бок долговязый чернорубашечник, заявляя, что я украл у него шапку. Узнав во мне англичанина, представителя зажиточной нации туристов, он старался излить на меня весь свой гнев. Однако, когда утром пароход подходил к Мальте и вдали обрисовались освещенные солнцем скалистые черные гребни острова, я пришел к заключению, что поступил правильно, добровольно подвергнув себя подобному испытанию, так как член армии спасения должен уметь переносить любое унижение и со смирением в сердце выслушивать самые грубые оскорбления. Успокоив себя этой мыслью, я стоял на палубе под лучами южного солнца, не раскаиваясь в своем решении поселиться среди этих людей, валявшихся теперь на истоптанных мешках железных нар.

Многим кое-что известно о Мальте и рыцарях Мальтийского ордена, но крест его знаком всем, кто видел крест рыцарей Ливонского ордена.