Таня и Юстик

- Сторож схватил его за шиворот и потащил к директору. - Папа оживился. - А я подскочил к нему и крикнул: "Хорошо будет, если я сейчас схвачу вас за шиворот?" От неожиданности он выпустил Миколаса, и мы убежали.

- Какой позор! - притворно возмущаясь, сказала Даля. - Вырезать инициалы на скамейке. Юстик, не бери никогда пример с отца.

Юстик посмотрел на меня и покраснел.

- Подумаешь, - сказала я. - Сережка Волков из параллельного вырезал мои инициалы у нас в лифте. Вот это была драма!

- А зачем? - в разговор вступил сам Юстик.

Боже мой, он к тому же, этот Юстик, был совсем наивное дитя!

- Это ты его спроси, - сказала я.

Он тут же уткнулся в свой чай. Снова все помолчали, разговора у нас не получалось, прыгали, как зайцы с одной кочки на другую.

- А как ваши? - спросил Бачулис.

- Спасибо, - ответил папа. - Сестра вышла замуж. Мама живет с ней.

Бачулис хотел что-то сказать другое, но перехватил взгляд Дали и спросил снова самую обыкновенную вещь, что-то насчет папиной работы.

- Работой я доволен, - сказал папа. Ему стало скучно, он уже тяготился этим чаепитием. - Весь мир исколесил... Знаю двадцать три способа заварки чая.

И он про чай! Варенье, чай, варенье. Можно подумать, что это более важные вещи, чем то, что за этим столом стоят три пустых стула и трех человек, которые должны были на них сидеть, нет в живых.

- Любопытно, - сказала Даля (это, конечно, по поводу двадцати трех способов заварки чая).

- А ты как? - спросил папа у Бачулиса. - Вообще?

- Ничего. Я ведь ветеринар. Со зверьем проще, чем с людьми.

- А варенье немного засахарилось, - сказала Даля. - Хотите, положу свеженького? Юстик?

- Положи, - согласился Юстик.

"Ну и тип, - подумала я. - Просто недоросль. Толстокожий".

Даля встала, чтобы достать другое варенье. Положила своему необыкновенному Юстику и сказала:

- А тебе, Танечка? Клубничное... Сладкое...

- Нет, - ответила я громко. - Не надо больше мне ни чаю, ни варенья. - И добавила: - Меня от сладкого тошнит.

Юстик чуть не подавился своим клубничным.

- С клубничным Марта пекла пирог на твой день рождения, - сказал папа Бачулису.

Тот кивнул. Нет, он не желал ничего отвечать.

- А вы искали Эмильку после войны? - спросила я у Бачулиса. - Не может быть, чтобы никакого следа. Ведь это странно: живет человек - и вдруг пропадает. И никакого следа.

Я хотела, чтобы мне ответил сам Бачулис, смотрела на него во все глаза, но он не поднял головы.

- Из гетто не возвращались, - сказала Даля.

Она осуждающе посмотрела на меня, но я решила не отступать.

Если им всем это безразлично, то для нас это имело значение, хотя, может быть, папе еще вреднее волноваться, чем Бачулису.

- И Эмильку не нашли, - упрямо сказала я. - И не знаете, где она погибла.

Им мои слова не понравились. Даже Юстику. Он легонько толкнул меня в бок. Просто отчаянный парень этот Юстик!

Я повернулась к нему и спросила:

- Ты чего толкаешься? - И громко добавила: - И предателя, конечно, не отыскали.

- Таня, - сказал папа, - не показывай свой характер. И пожалуйста, не фантазируй.

- Какая уж тут фантазия, - сказала я. - Ясно ведь, что предатель был.

- Ну вот, придумала, - вмешалась в разговор Даля. - Ты еще ребенок. Она погладила меня по голове. - Тебе нравятся страшные истории. Может быть, отправишься спать? Во сне и поймаешь предателя.

Ловко она из меня дурочку сделала. Юстик хихикнул. Как же, его мамочка оказалась такой остроумной!

- Вы что, не читаете газет? - сказала я. - Недавно одну такую поймали... тоже через двадцать пять лет.

- Ну ладно, не обижайся, - сказала Даля. - Ты в какой класс перешла?

- Два года осталось мучиться, - проскрипела я.

- Вы слышите? - сказала Даля, точно я ей сообщила какую-то необыкновенную радостную вещь. - Я должна записать этот афоризм. - Она подошла к письменному столику и открыла ту самую тетрадь, в которую что-то писала, когда мы пришли. - Как ты сказала: "Осталось..."

- Я уже забыла, - ответила я.

- Вот послушай. - Даля начала читать: - "Аэропорт. Масса людей. Ко мне подходит маленькая девочка и спрашивает: "Тетя, вы не знаете, как найти тетеньку в черном платье с черным пояском? Это моя мама". Разве не смешно? Или вот... Маленький мальчик говорит: "Мой папа самый сильный, он может остановить любое такси". Правда, смешно? И никакой выдумки.

Мне стало почему-то ее жалко и расхотелось грубить. Может быть, потому, что голос у нее был какой-то заискивающий. Наступила заминка. Даля отложила тетрадь в сторону и сказала, что уже поздно и пора спать.

Папа встал из-за стола и подошел к окну:

- Значит, памятник поставили на том самом месте...

Никто ничего не ответил, но я догадалась, что памятник поставили на т о м с а м о м м е с т е.

- Укладывай их, Даля, - сказал Бачулис. - Они устали с дороги.

- Ну что вы, - возразил папа. - Надо поговорить еще.

- В другой раз, - сказала Даля.

- Снова через двадцать пять лет, - печально сказал папа.