Именно она, понимая, что девочка растет непохожей ни на кого – ни на мать, ни на отца, ни на родных с любой стороны, предложила отослать ее в Академию. С болью в сердце и слезами, но разве там был выбор?
Рано или поздно Хоселиус Аурелио понял бы всё. Если бы девочка была у него на глазах.
А так…
С глаз долой, из мыслей вон.
Да и Маргарите будет легче, все же одного ребенка защищать, это не двоих.
Маргарита выла от тоски, но понимая материнскую правоту, не спорила. И сосредоточилась на сыне. Одного ребенка сберечь от отцовского диктата было намного проще.
Особенно когда ты к нему… ладно, не то чтобы равнодушна! Сына она любила, но намного меньше, чем дочь. Все же сын был от насильника и подонка, а дочь – от нескольких минут счастья.
Не физического, а ощущения свободы! Свободы настоящей, искренней, невероятной! Свободы от оков! Второй-то раз ее замуж уже не выдадут!
Отец видел, что дочь за сына сильно не переживает, и практически не гнобил внука. За него-то она была сейчас спокойна. Сколько труда она потратила, прикрывая сына! Сколько усилий!
Но Лоренсо вырос хорошим мальчиком, и жениться собирается… он пока не сказал на ком, но собирается. Маргарита Мария только надеялась, что это будет хорошая девушка. А все остальное ее не волновало.
Она будет любить невестку, будет любить внуков, главное, чтобы они были.
И дочь она любит.
Но поймет ли ее Ленора?
Сможет ли мать оправдаться?
Вот этого Маргарита не знала, и нервничала, и переживала… и с ненавистью глядела на похоронные дроги.
Всем, всем отец переломал жизнь!
Как же она его ненавидела!
Мать, брат, она сама, ее дочь, дети брата… да, еще племянники… провожать в последний путь? Дайте Рите волю – она вытащит тело из гроба, разорвет, сожжет и осквернит костер! С громадным удовольствием!
Интересно, сколько человек в кортеже с радостью последовали бы ее примеру?
Принцесса усмехнулась.
Лучше даже не думать о таком. Или лучше думать?
Впрочем, ей и без того есть, о чем размышлять. К примеру, о том, как помириться с дочерью. И о том, на ком женится сын.
Да, ей не выпало женского счастья. Но может, она будет счастлива со своими детьми?
За своих детей?
Лишь бы они поняли, что она все делала ради них. Лишь бы не обвинили…
Как же она ненавидит своего отца! Как хорошо, что он наконец, сдох!
Серхио Вальдесу тоже было интересно состояние Вирджинии, поэтому он поехал сразу в лечебницу.
Вирджиния по-прежнему лежала, словно бревнышко.
– Пару раз она приходила в себя, тан, – доложила симпатичная сестричка милосердия. – Спрашивала, как муж и дети.
– Муж?
– Я сказала, что все в порядке. Она спросила, что с ней случилось, я сказала, что несчастный случай. Больше сил у нее не было.
Серхио кивнул и отправился уже не к сестричке, а к доктору. Спрашивать у него, что и как.
Врач действительно оказался откровеннее.
– Проклятия в нашей практике встречаются не впервые, – честно сообщил он. – Мы и с некромантами сотрудничаем… кстати, с тем же таном Риалоном. Всякое бывает. Кто напрасно ляпнет, да язык не прикусит, кто злонамеренно порчу наведет… тан – отличный специалист. И супруга его просто чудо.
С этим Серхио был согласен. И чудо, и просто хорошие люди, даром что некроманты. Такое тоже бывает. И все же, доктор, что с этой конкретной пациенткой?
– Могильный крест тоже мне встречался. И люди от него достаточно легко восстанавливаются, – кивнул врач в ответ на высказанный вопрос. – А вот в этом случае… скажите, сеньора вообще… нормальная?
– В каком смысле, сеньор? Она не бегала голой по улицам, насколько я знаю…
– Нет-нет. Она крещеная, она ходила в храм, она верила в Творца?
Упс.
Серхио почувствовал себя так, словно с размаху носом на стену налетел. Да в ней же носом и завяз. А ведь и правда… Джинни даже не до конца человек. Полукровка!
– Не уверен, сеньор. А что?
– Крещение дает определенную защиту. Не всегда, нет, но если человек окрещен, если он искренне верует, если у него в душе и сердце есть Творец… проклятие могло бы и само спасть. Я и с таким встречался. Были в моей практике и случаи самоочищения от порчи, и интереснее бывало.
Серхио кивнул.
В его практике такое тоже случалось.
К примеру, одна актриса мучилась мигренями и подозревала, что ее травят. С тем и обратилась в полицию. Эрнесто осмотрел ее (решительно отказавшись от благодарности натурой) и обнаружил интересную вещь.
Актрису пытались проклясть. Но в том-то и дело, что она давно и серьезно пользовалась сценическим псевдонимом. Ее настоящее имя она и сама уж сто лет забыла… то есть проклинали ее по псевдониму.
Понятно, проклятье не легло. Разве что головные боли остались. Проклятье Эрнесто снял, актрисе полегчало, а вскорости и одна актриса из второго состава слегла. Но ей уже помогали в тюрьме.
Проклинала?
Вылечим. Но отсидеть придется.
А тут как?
Будет одна из мединцев крестить дочь? В храме?
Рискуя, что ее обнаружат, или младенец как-то не так отреагирует, или священник что-то такое обнаружит… мало ли что? Там же ребенка догола раздевают… хотя у Вирджинии ничего такого не было. Серхио не помнил. Но вряд ли Наталия Арандо пошла бы в храм. Скорее, соврала бы.