Танго смерти

— Это египтяне. Проклятые убийцы, — сверкая глазами, ответил Цви. — Сволочи, бомбят мирных жителей. Хуже наци, твари!

— А наши самолеты где? — спросил кто-то.

— У нас нет самолетов, — Цви дернул щекой. — Понимаете? Просто нет! Теперь ты понимаешь, за что мы воюем? За кого? — последние слова он адресовал Саше.

— Да, — кивнул Саша. — Я с вами, командир.

— Тогда не будем ждать. Надо ехать, — Цви стал поднимать людей. — Где водитель?

— Убит. Осколок прямо в смотровую щель попал, — сказал Давид. Водитель сидел в раскаленном автобусе, ему, казалось, жара была нипочем. Непривычные к климату Палестины европейцы смотрели на это со священным трепетом. Первый же разрыв вогнал зазубренный осколок прямо водителю в глаз.

— Кто умеет водить машину? — Цви обвел подчиненных взглядом. Саша шагнул вперед. — Отлично, тогда давай за руль. Надо прибыть на место до темноты.

— Так ведь рано же, четырех нет, — удивленно сказал кто-то. — Что, так далеко?

— Здесь вам не Европа, темнеет рано и быстро, — сказал Цви. — Что стоите? В машину, живо!

До темноты не успели. В открытую бойницу Генрих одним глазом смотрел, как садится за морем солнце. Стемнело очень быстро, не так как в Европе, где солнце часами висит, медленно склоняясь к закату. Движение уходящего светила было видно на глаз. Экватор близко, понял Генрих и вздрогнул. Только в этот момент он по-настоящему понял, что Европа осталась в прошлом.

— Горы, — пробормотал Генрих. Автобус свернул с прибрежного шоссе и поехал в сторону темневшей на горизонте горы.

— Это гора Кармель, — сказал Мозес. — До Альп ей далеко, конечно.

— Там деревья… А я думал, тут пустыня…

— Пустыня южнее, а это север, Галилея. Болот тут много, но и лес кое-какой есть. Иордан, озеро Кинерет, — щеголял знаниями Мозес. На него смотрели с уважением, как на старожила.

Попетляв по узким грунтовым дорогам, автобус остановился у ворот. Снаружи раздались голоса, в бойницы и смотровые щели хлынул свет прожекторов. От ворот отделилась фигура с винтовкой, человек подошел к автобусу со стороны водителя и что-то просил у Саши на иврите. Вместо Саши ответил Цви, человек опусти винтовку, махнул рукой и ворота с лязгом открылись. Автобус въехал внутрь. Сразу за воротами Саша увидел обложенную мешками с песком будку, перед которой стоял пулемет. Следуя указаниям Цви, Саша завел автобус вглубь территории и заглушил мотор. Цви приказал выходить. Два раза повторять не пришлось, народ повалил наружу.

— Добро пожаловать в кибуц Эйн а-Шомер,[7] — объявил Цви.

— Наконец-то отдых, — простонал кто-то невидимый за спинами.

— Отдых будет, когда поставите для себя палатки, — Цви разбил все надежды на скорый отдых. Он достал из кармана фонарик, включил и стал шарить лучом по лицам. Затем извлек списки и стал распределять людей по звеньям. Всего во взводе оказалось три звена. Саша ни капли не удивился, когда услышал, что его назначили командиром первого звена.

— Мефакед хулия, или хулия мефакед?[8] — иронично спросил он у Цви. Те, кто понимал русский, засмеялись.

— Так, без разговоров, — тут же одернул их Цви, посмотрел на Сашу и покачал головой.

Распределив людей, Цви приказал:

— По четыре человека от каждого звена идут со мной на склад. Остальным очистить от камней место и ждать, не расходиться.

— А может, мы в тех палатках заночуем? — спросил из-за спин тот же голос. Совсем рядом из-за кустов торчали верхушки палаток. Как потом оказалось, там расположились остальные два взвода их роты.

— А может, вы наконец поймете, что не у бабушки в деревне, а в армии? — повысил голос Цви. — Будете делать, что скажу! И, специально для особо одаренных — если хотите что-то сказать, обращайтесь по уставу.

— А как это — по уставу?

— Завтра узнаете! А пока просто молча делайте, что приказано! — с этими словами Цви удалился. За ним поплелись выбранные в носильщики новобранцы.

— А ужина, похоже, не будет, — нарушил тишину все тот же недовольный голос.

— Да ты просто пророк, — усмехнулся Саша и полез в автобус. Он завел мотор, включил фары, чтобы видеть площадку, вылез и приказал: — Ну что, за работу, если не хотите спать под открытым небом!

Работа закипела. Принесли палатки и все дружно принялись их ставить. Сашино звено свою палаткупоставило первым — сказался Сашин, да и народ подобрался рукастый. Тот же Мозес всю войну плотничал. Потом пошли помогать другим. Саша бегал, матерился, показывал, придерживал — и вскоре поймал себя на том, что ему это даже нравится. Командир сел на ступеньку автобуса и одобрительно за этим наблюдал. Один раз даже показал Саше большой палец.

Насчет ужина пророк ошибся. Когда поставили все палатки и привели все в порядок, командир прошелся, трогая застеленные серыми одеялами походные койки, сдержанно похвалил и растворился в темноте, прихватив с собой двух человек. Все наладились спать, но Саша одернул:

— Отбоя не было.