Танго с Бабочкой

Когда Джессика въехала на подъездную дорожку, она обрадовалась, увидев там припаркованный «БМВ» Джона. Это означало, что он вернулся домой из Сан-Франциско. «Мы отпразднуем это, — думала она, спеша в дом. Она отдала пальто и портфель служанке и взлетела вверх по лестнице к спальне хозяина. — Я позвоню в „Спаго“, чтобы заказать столик. Мы будем пить шампанское, пока оно не потечет у нас из ушей! Мы закажем пиццу с утятиной и мороженое с фруктами „сандэй“, и амаретто, и…» — Она обнаружила мужа, стоящего перед зеркалом и застегивавшего манжеты новой рубашки.

— Мы победили! — закричала она, обхватывая его руками и целуя в щеку. — Мы выиграли дело, Джон!

— Что за дело?

— Дело Латриции Браун. Я прижала Барри Грина к стенке! Проклятье, как я умна!

Он посмотрел на нее в зеркале.

— Я надеюсь, это не станет результатом отрицательной гласности для нас.

Джессика вздохнула.

— Латриция не целовала меня, если это то, о чем ты волнуешься. Но подожди, пока ты не услышишь, как я сумела обыграть студию!

— Ты можешь рассказать мне об этом в машине по пути к Рэю и Бонни.

— Рэю и Бонни?

— Они пригласили нас на ужин. — Он повернулся и посмотрел на нее. — Ты пила, Джессика?

— Только немного шампанского. Фред всегда держит бутылку на льду, на случай, если мы выиграем…

— Как много времени тебе потребуется для того, чтобы собраться? — спросил он, глядя на часы. — Мы должны быть там через десять минут.

Джессика моргнула.

— Я думала, что мы отпразднуем нашу победу в этом деле.

— Пожалуйста, не говори «нашу». Я абсолютно не хочу, чтобы мое имя было связано с твоими скандалами.

— Это не скандалы.

— Так или иначе, — он сел, чтобы надеть туфли, — мы можем отпраздновать с Рэем и Бонни.

Но ей не нравятся Рэй и Бонни!

— Бонни любит слушать все о твоих друзьях-кинозвездах. Бог знает почему! Это, должно быть, имеет какое-то отношение к работе учителя шестого класса. Одевайся, Джессика.

Она сердито посмотрела на него.

— Давай одевайся, — сказал он, касаясь ее руки. — И надень свои черные слаксы. Они выгодно подчеркивают твои бедра.

— Но я хочу праздновать без кого бы то ни было, только вдвоем с тобой.

Его тон стал нетерпеливым.

— Мы можем замечательно отпраздновать с Бонни и Рэем. Он мой друг и мой партнер, Джессика. Я хочу, чтобы ты не всегда была настолько эгоистичной, думая все время только о том, чего хочешь ты.

— Я не хочу бороться с тобой, Джон, — произнесла она мягко.

— Мы не боремся, Джессика. Просто делай, как я говорю, и одевайся. Им будет непонятно, что нас задержало так долго.

Она опустила глаза на ковер.

— Эй, — сказал он, подходя к ней и кладя руки ей на плечи. — Мы отпразднуем твою победу, не волнуйся. И ты сможешь рассказать нам все о том, как тебе удалось обвести Барри Грина вокруг твоего мизинца. Я готов держать пари, что он не смог сопротивляться такому симпатичному личику! А теперь иди одевайся, хорошо?

— Хорошо, — сказала она тихо, и внезапно все стало не так, и Джессика не знала, как это поправить.

29

Париж, 1974.

— Привет, Беверли. Я Кристина. Кристина Синглтон, твоя сестра.

Беверли пристально посмотрела.

— Кристина? Моя сестра? Это действительно ты?

— Ты нашла меня наконец-то, Беверли.

— О, слава богу! — Беверли подбежала, чтобы обнять ее. Но ее руки коснулись лишь воздуха.

— Кристина! — закричала она. — Где ты? Пожалуйста, не оставляй меня снова…

Глаза Беверли распахнулись.

Она обнаружила, что смотрит на декоративный потолок, расписанный в стиле рококо гирляндами из лент и цветов и поддерживаемый в каждом углу гипсовыми херувимами. В течение секунды она не знала, где находится, лежала, слушая удары сердца, чувствуя под собой влажные, измятые простыни.

Потом она вспомнила. Она в гостинице. В Париже.

Беверли глубоко вздохнула. Это снова только сон. Это было из-за телефонного звонка Джонаса Бьюкенена прошлым вечером. После того как он два года шел по следам разведенных супругов Синглтон и попадал только в тупики, он наконец добился успеха.

— Я натолкнулся на старую газетную статью, — сказал он вчера вечером во время трансатлантического звонка, — о довольно необычном случае похищения ребенка в тысяча девятьсот сорок седьмом году. Семья, в которой это произошло, носит фамилию Синглтон. Пара разводилась со скандалом, и отец убежал с маленькой девочкой, которой было девять лет. Их так никогда и не нашли. Но я решил расследовать это.

Джонас рассказал Беверли, как он проводил поиски и узнал название родного города отца. Интуитивно, думая, что отец мог направиться туда с ребенком, Джонас занялся расследованием в этом городе.

— Синглтоны нигде не упоминались, но я потратил день, просматривая школьную документацию. И обнаружил, что. Кристина Синглтон была помещена в монашеский орден в маленьком женском монастыре, когда ей было двенадцать лет. Я попытался получить информацию о ней, но до сих пор настоятельница не предоставила мне доступ к архивным документам. Я буду продолжать попытки.

— А что с отцом? — спросила Беверли. — Что случилось с Синглтоном?

— Мне не удалось выяснить. Я предполагаю, что он мертв.

У Беверли был еще только один вопрос: