Танго с Бабочкой

Боннер посмотрел на своего друга. Эти два паренька из Сан-Антонио прошли длинный путь за прошедшие семнадцать лет — и все из-за Дэнни. Боннер не возражал против того, чтобы быть служащим, а не партнером Дэнни. Он признал, что Дэнни намного умнее, чем он; он даже гордился тем, что фактически был самым близким доверенным лицом Дэнни Маккея. Боннер давно признал силу своего друга и знал, что не может с ним сравниться в этом. Но то, что случилось сегодня вечером, было что-то совсем другое.

— Что, как ты думаешь, случилось, Дэнни? — тихо спросил он. — Ты считаешь, что старый доктор допустил ошибку?

Руки Дэнни крутили в руках книжечку картонных спичек. Хотя он неподвижно сидел в мягком кресле, его ноги не могли спокойно стоять на оттоманке. Он был страшно возбужден.

— Ты слышал тех двух репортеров, Бон. Ты слышал, как они брали интервью у людей, которые ручались за того доктора. Они все знали его, доверяли ему и уважали его. И доктор сказал, что человек умер.

Дэнни перевел взгляд на своего друга, глядя на него из-под полузакрытых век.

— Ты веришь, что я воскресил его из мертвых?

Боннер сглотнул. Говоря по правде, ему не хотелось думать о том, что случилось сегодня вечером. И были времена, когда он боялся Дэнни. Как, например, теперь, со всей этой закручивающейся в спираль напряженностью. Дэнни поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, и книжечка картонных спичек все мелькала и мелькала в его пальцах. Боннер узнавал признаки: в такие моменты Дэнни был наиболее опасен. Так он выглядел в ту ночь много лет назад, когда преследовал этого бедного старого доктора в Хилл Кантри, а затем позже, как раз перед тем, как Дэнни ненадолго уехал в Калифорнию, форт Орд, где ему нужно было свести счеты с каким-то сержантом. Дэнни был сейчас на грани разумного, был непредсказуем. И Боннер решил, что Дэнни наполнен какой-то отрицательной энергией, которая иногда пылала внутри него.

— Ну, я… м-м, не знаю, Дэнни. Я хочу сказать, что-то же воскресило его из мертвых, не так ли?

Дэнни осмотрел большое золотое кольцо на своей левой руке. Он повернул его к свету, наблюдая, как оно сияет и мерцает. Затем уголки его рта медленно поднялись в улыбке, и он сказал:

— Да.

Когда в дверь раздался стук, Боннер посмотрел на нее долгим взглядом, прежде чем встал и открыл. Если бы это был еще один репортер, он просто велел бы ему или ей убираться восвояси.

— Преподобный Маккей? — спросил вульгарный мужчина, стоящий в коридоре. — Преподобный Дэнни Маккей?

Боннер осмотрел его с подозрением. Во внешности незнакомца было что-то немного пошлое. Ему можно было бы дать пятьдесят лет, если бы он был одет буднично, но на нем были ярко-розовые брюки-клеш и облегающая рубашка цвета лаванды, золотые цепи, украшали его волосатую грудь. Огромный символ мира свисал с кожаного ремня.

— Фрэнк Холстед, — представился он, протягивая руку, на которой было слишком много колец.

После того как они пожали друг другу руки, он сказал:

— Вы не возражаете, если я войду и поговорю о небольшом дельце с вашим боссом?

— О каком дельце?

Холстед достал визитную карточку и вручил ее Боннеру.

— Я управляющий «Гуд Ньюс Продакшэн». Я думаю, что мы могли бы использовать кого-нибудь вроде преподобного Дэнни в наших воскресных программах. Мне кажется, его заинтересует предложение проповедовать еженедельно тремстам тысячам человек через телевизионную камеру.

Боннер посмотрел через плечо на Дэнни, который все еще смотрел в окно, зловеще молчаливый.

— Дэнни? — сказал Боннер.

— Что у него за дело?

Холстед пробовал заглянуть через Боннера в изящный пентхаус. Он едва мог видеть стоящего у окна Маккея.

— Так я могу войти?

Дэнни сделал знак, и Боннер сказал:

— Скажите сначала, что у вас за дело.

— Ну, то, что преподобный сделал сегодня вечером, будет интересно увидеть многим людям. Он же не может ездить по всему югу, а в его церковь помещается только семь тысяч человек. Но с помощью моих телевизионных станций можно собрать сотни тысяч людей, жаждущих услышать слово, проповедуемое Дэнни Маккеем. Что вы скажете, преподобный?

Дэнни опустил взгляд на свои руки. Он представил лицо мертвеца, пепельное и синее вокруг губ. Рыдающая жена и эти семь тысяч человек в полнейшей тишине. Затем подумал о людях в их гостиных, миллионах телевизоров по всей стране, и своем лице, своем голосе, своей силе, обращенной к каждому из них.

— Впусти его, — сказал Дэнни, — мы поговорим.

Беверли стояла у окна, глядя на таинственные огни хьюстонских нефтеперерабатывающих заводов. Она стояла там весь вечер, молчаливая и задумчивая, не притронулась к еде, которую ей принесла горничная, не съела даже морковные палочки, не выпила черный чай. Нужно было слишком о многом подумать. Сначала она подумала о делах фирмы. Она приехала в Хьюстон, чтобы организовать открытие двадцати закусочных «Королевские бургеры» По франшизе в Техасе. Затем она вспомнила о самом последнем сообщении Джонаса Бьюкенена.