Танго под палящим солнцем. Ее звали Лиза (сборник)

— Каким же образом? — спросила Лиза.

Алекс глянул исподлобья и пожал плечами.

— Вы что, в самом деле предлагаете его убить? — с запинкой спросил Петрусь и был удостоен такого же взгляда.

Помолчали. Потом Алекс, словно бы нехотя, сказал:

— Поверьте, господа, если бы имелся хоть один шанс спасти ему жизнь, я бы его использовал, поверьте. Клянусь! Но шансов нет. Чтобы увезти его из госпиталя, понадобился бы целый отряд. У вас есть отряд? Подозреваю, что нет. Вы молчите… Значит, подтверждаете мои слова?

Все молчали. Что тут говорить? Понятно же, что отряда никакого не было.

— Кроме того, ему необходимо лечение, какое можно обеспечить только в Берлине или в Москве. У вас есть возможность переправить Эриха в Москву?

— Да ладно глупости говорить! — буркнул наконец Петрусь. — Хватит издеваться! Что делать предполагаете?

— Звучит кощунственно, но лучше всего было бы отравить Эриха, — проговорил Алекс Вернер.

— Что? — выдохнула Лиза.

— А что? — буркнул он. — Не надо смотреть на меня так, будто я Джек-потрошитель. Если он доживет до приезда Шранке, он выдаст вас всех. Наши замыслы — это мизерикордия. Известно вам такое понятие?

— Неважно, как назвать, — сказал Петрусь, — все ясно… Но почему именно отравить?

— А что сделать? — с тоской спросил Алекс. — Удушить? Застрелить? Такая его смерть явно будет делом рук человека, которого станут искать. В то время как укол чего-то вроде морфия может сойти за больничную процедуру. Главное, чтобы больничные запасы морфия были не тронуты, понимаете? То есть мы должны раздобыть препарат сами.

— У меня есть цианид, — сказал Петрусь. — Немного, но вполне достаточно, чтобы…

— Не пойдет, — решительно качнул головой Алекс. — Вы когда-нибудь видели отравленных цианидом? Очень выразительная картина. Сразу станет ясно, что Эриха спровадили на тот свет. Кто? Начнут искать — и найдут! Нет, только укол и лучше всего — морфия. Но где его раздобыть?

— А укол-то кто сделает? — поинтересовался отец Игнатий.

Алекс вздохнул:

— Такой человек есть — один санитар из госпиталя. Его сын обязан жизнью моему отцу. Его сбил автомобиль, военный грузовик, а отец в тот момент проезжал мимо. Он велел своему шоферу остановиться, подобрал мальчика, увез в больницу. Трогательная история — в свое время о ней писали все газеты Германии. Если я скажу, что смерть Эриха нужна ради блага моего отца, тот санитар пойдет на все. Его даже и не заподозрят. Только морфий нужно найти.

— При отравлении морфием тоже ярко выраженные симптомы, — сказал Петрусь. — Булавочные зрачки, замедленное дыхание, холодная липкая кожа, покраснение губ и мочек…

— Укол нужно сделать перед сном, — перебил его Алекс. — Все симптомы угаснут. Вот только зрачки… Наверное, если приподнять веки, это будет видно.

— Атропин, — буркнул Петрусь. — Если закапать в глаза атропин, зрачки будут расширены.

Отец Игнатий вдруг вскочил так резко, что все обернулись к нему. Священник стоял, стиснув руки в кулаки, низко наклонив голову.

— Ты попустил сие, отец наш небесный… — наконец проговорил он истово. А затем снова сел, вернее, тяжело упал на стул.

— Прошу вас, — тихо сказал Алекс, глядя на Лизу и Петруся, — прошу вас, молчите. Я знаю: все, что здесь сейчас происходит, выходит за рамки… за рамки… — Он осекся и смог продолжать только через некоторое время: — За рамки всего человеческого. Но мы только играем по правилам, которые нам навязала война.

Больше к моральным аспектам не возвращался никто, даже отец Игнатий.

— Нет, морфия нам не раздобыть, — с сожалением сказал Петрусь. — Ну где мы, в самом деле, его возьмем? К тому же с уколом — сложнее. Проще использовать дигиталис. Его можно дать внутрь. Это растительный яд, он разлагается так быстро, что уже через сутки невозможно отыскать его следы в организме.

— Морфий удобен тем, что его можно вколоть независимо от воли больного, — возразил Алекс. — А чтобы выпить дигиталис, нужна его добрая воля. Но у меня, — он зло оскалился, что, очевидно, должно было обозначать ухмылку, — есть основания сомневаться, что Эрих примет яд по доброй воле.

— Почему? Неужели он надеется… неужели он может надеяться купить себе жизнь предательством? — в ужасе проговорил отец Игнатий.

— Ну посудите сами, если бы он готов был умереть, разве он выпрыгнул бы с парашютом? — с горечью проговорил Алекс Вернер.

— Я знаю, у кого есть морфий, — вдруг сказала Лиза. Она тут же пожалела о своих словах, но было уже поздно.

* * *

Между прочим, и в самом деле — был такой грех, с затоплением соседей… Обычная история, не единожды показанная по телевидению в рекламе средства от накипи. Из стиральной машинки вдруг вылилась на пол вода, чего Алёна не заметила. Заметить было трудно, потому что она спала. Машинка стирала, а она спала. Каждому свое! На дворе стоял, конечно, белый день, но такое с ней бывало, с нашей писательницей, — от сидения за компьютером ее внезапно и неодолимо клонило в сон. Нужно было прикемарить на каких-нибудь полчасика (на часик, конечно, лучше, да ведь хто, как говорится, даст?!), чтобы восстановить силы. И вот именно в это время машинка возьми и устрой потоп…