Танго алого мотылька. Том 3

– Ты не отпустишь меня? – спросила Кирстин, так же останавливаясь у Рея за плечом.

Рей качнул головой.

– Это исключено.

«Ты разрушил мою жизнь, Рей», – хотела сказать Кирстин, но промолчала.

– Ты помнишь, что произошло несколько дней назад? – Рей повернулся к ней. – Эти итальянцы будут охотиться за тобой. И чёрт его знает, кто ещё. Я не вынесу, Кирстин, если ты попадёшь к кому-то другому. Я не вынесу, если с тобой что-то произойдёт.

Кирстин молчала, равнодушно и устало глядя на него.

– Я никогда больше не буду просто собой, – глухо сказала она.

Рей не стал с ней спорить. Он тоже устал и в эти мгновения вообще ничего не хотел.

– Давай спать, Кирстин. Не обязательно со мной, – торопливо добавил он, когда бровь Кирстин насмешливо приподнялась, – я уверен, что со временем всё пройдёт.

Кирстин закрыла глаза. Эта уверенность больше всего её пугала – она боялась, что Рей прав. Но спорить тоже не хотела – что бы она сейчас ни говорила, слова причиняли лишь новую боль.

– Спокойной ночи, – сказала она.

– Спокойной ночи, – подтвердил Рей.

– Рей, – окликнула его Кирстин уже на полпути к двери, и тот, отвернувшийся было к окну, посмотрел на неё, – наши договорённости в силе? Могу я продолжить занятия с маэстро Грава?

– Да, конечно, – Рей с трудом преодолел порыв броситься к ней, обнять и начать шептать, что ничего не изменилось, в этом доме она всё так же любима и всё так же ему дорога, – моя охрана будет тебя сопровождать.

Кирстин кивнула.

– Благодарю.

Она вышла за дверь, и Рей остался один.

Следующим утром Рей уже с трудом заставил себя встать. Сорвав занятия по фитнесу, он кое-как добрался до кабинета и, вызвав к себе Йонаса, распорядился продолжить расследование, которое начал Майкл. Он так же вкратце описал ему состояние дел.

– Мы с Кирстин немного повздорили, – сказал он, – так вышло, что она узнала о моей работе больше, чем я хотел бы ей рассказать. Боюсь, она может что-нибудь выкинуть.

– Пойти в полицию, ты имеешь в виду?

– Может быть. А может быть – сбежать.

– Хорошо, – Йонас кивнул, – я прослежу, чтобы ничего не произошло.

Йонас помешкал, и Рей расшифровал это молчание без слов.

– Её статус остаётся прежним, – сказал он, – Кирстин – моя девушка, но не пленница. Прежде всего нужно охранять её от воздействий извне, а не наоборот.

Йонас кивнул.

– Хорошо. Мы будем бережно к ней относиться.

Распрощавшись с Йонасом, Рей снова остался один и долго сидел, вслушиваясь в тишину. В сердце его зияла огромная дыра, и она разрасталась всё сильней день ото дня. А Рей даже не мог вспомнить до конца, что раньше в ней находилось.

В конце недели Кирстин обратилась к нему через Йонаса – спросила разрешения на несколько дней поехать в Неаполь, посмотреть галерею, с которой ей советовал познакомиться Марко Грава.

– Хорошо, – сказал Рей, – но в следующий раз, если ей потребуется уехать – пусть спросит меня сама. Иначе я могу и не отпустить.

Какова была реакция Кирстин на его слова – Рей так и не узнал. Но наутро проснулся в квартире уже один.

Глава 2. Ненастье

25 сентября

Единственным местом, куда теперь выходила Кирстин, стали занятия с Марко Грава. Рей не запрещал ей каких-либо иных прогулок, просто Кирстин не знала, куда ещё можно пойти. Все красоты европейских городов, не виденные ею до сих пор, теперь казались просто скоплениями почерневших камней. К галереям и выставкам она тоже потеряла интерес, хотя и продолжала лепить. Лепка осталась последним, что вызывало у Кирстин интерес.

В отличие от Бастьена, Марко не мучил её эскизами, а сразу предложил испробовать новую технику в работе с камнем. Занятия проходили в общей студии, так что Кирстин не чувствовала на себе пристального внимания мастера, хотя оборотной стороной подобной практики стало то, что и брать работу на дом она не могла. То и дело Кирстин задерживалась допоздна, вытачивая очередную деталь. Заканчивать едва начатое изображение Рея она не хотела, и потому занималась всякой мелкой ерундой: слепила и перенесла в камень ветку кипариса, которая нависала над окном, а затем выточила целый каменный цветок. По иронии судьбы именно теперь, когда Кирстин получила полную свободу в творчестве, у неё не было никаких идей относительно того, что она могла бы сотворить. Впрочем, в глубине души Кирстин и сама понимала, что к большим проектам пока не готова.

В первые моменты не поверившая в то, что запечатлела плёнка, уже через некоторое время Кирстин обнаружила себя выжженной и пустой. И в этих выжженных равнинах её души продолжала клокотать злость. Долгие месяцы не находившая достойного объекта, рыскавшая в обрывках памяти в тщетных попытках собрать воедино то, что произошло, теперь она наконец обрела цель. И этой целью стал Рей.

Мотивы его оставались Кирстин непонятны – и в то же время были абсолютно ясны. В человеке, который стал центром её мироздания в последний год, человеческого не было ничего.