Танго алого мотылька. Том 2

Слишком настаивать на колледже Кирстин не могла, хотя после заключения контракта вкупе с поведением Рея в течение всех прошедших дней чувствовала себя рядом с ним всё спокойнее.

Стипендию она потеряла, а просить у Рея деньги на обучение не хотела. О возобновлении обучения в Шотландии Рей и думать не желал, и столь же смутны были его представления о том, как Кирстин может учиться где-то в Европе.

– Я хочу, чтобы ты всегда оставалась рядом со мной, – говорил он. – А я не могу обосноваться где-то в одном месте. К тому же о том, чтобы ты вернулась жить в кампус, и речи быть не может.

Кирстин разводила руками и не знала, с какой стороны взять штурмом эту крепость. До нового набора оставалось ещё около полугода, до возможности восстановления – и того больше, потому время не поджимало, да и вообще не было до конца понятно, сколько времени Рей будет ею интересоваться.

Заикаться с Реем о перспективах их отношений и подавно не было смысла – тот жил одним днём, и любые разумные доводы и вопросы отбивал фразами наподобие:

– Я хочу, чтобы ты была со мной, Кирстин. Не представляю, как это может измениться.

Кирстин тоже нравилось быть с ним, но неопределённость пугала, и она необычайно остро ощущала, что, несмотря на контракт, никаких особых прав у неё нет. Если Рей захочет от неё  избавиться – он найдёт как.

Рей однако, обещал, что в его поместье под Парижем у Кирстин тоже появится студия, и не обманул. К тому времени, когда они добрались до шато, там уже в самом деле были подготовлены все необходимые комнаты, и если бы не смена интерьера, Кирстин и не заметила бы, что уезжала.

Здесь в доме, в отличие от женевской квартиры, Жанет мягко, но настойчиво попросила её соблюдать дресс-код. Попытки обсудить этот вопрос с Реем ни к чему не привели – утопив Кирстин в объятиях и поцелуях, он столь же мягко, но безапелляционно объяснил, что любит, когда одежда соответствует ситуации и месту.

– Это старинный дом. И я купил его не для того, чтобы бегать в шортах между мраморных статуй.

Статуи и правда впечатляли. Хотя Кирстин и любила более ранние работы, но и стройные ряды античных аллегорий, выстроившихся вдоль партера, приводили её в восторг. Она попробовала сделать слепки с некоторых из них, но, недовольная результатом, вернулась к прежней работе – торс, который теперь приходилось прятать от Рея, обрёл руки. Кирстин почему-то особенно страшно было лепить именно их – бугристые волны бицепсов, переплетённые венами, её завораживали.

Со второй работой Кирстин встала в тупик. Она догадывалась, чего хочет от неё Рей – нечто вроде «Похищения Европы», только с вазой вместо быка, вполне бы ему подошло. Но хотя на фотографиях сходство определённо имелось, Кирстин было неловко лепить в подобной роли себя саму. К тому же для того, чтобы сделать скульптуру в полный рост, нужно было произвести множество расчетов, для которых требовалось знать – в каком материале будет выполняться конечный результат. Как делать расчеты – Кирстин знала, а вот с материалом определиться не могла. Рей в этом ничего не понимал, и советчик из него был никакой. Кирстин же не была уверена, что справится с подобной работой хоть в гипсе, хоть в бронзе – и тем более, что удастся перенести результат в мрамор, с которым она до сих пор не работала никогда. Ей не нравился гипс своей хрупкостью – и ещё более неподходящей для этой работы казалась глина. Если, создавая свой тайный торс, Кирстин получала удовольствие от простых прикосновений пальцами к глине и практически не думала про результат, то прикосновения к собственному телу, перенесённому в скульптуру, не вызывали почти никакого интереса, но порадовать Рея она всё же хотела.

В конце концов Кирстин улучила момент, когда Рей не был занят и имел достаточно свежую голову, и призналась в своём бессилии.

– Я не смогу, – сказала она, – мне просто не хватает умения, Рей.

– Но то, что я видел, было очень чувственным, – с удивлением ответил Рей и привычно обнял её, чтобы успокаивающе погладить по спине.

– Дело не только в чувственности. Есть множество профессиональных навыков, которыми я не успела овладеть. Я могу сделать разве что бюст. А я хочу…

Она закусила губу и, не зная, как продолжить, потянула Рея в коридор, чтобы привести к себе.

– Только не нервничай, когда я тебе покажу, – сказала она.

Продолжая удерживать руку Рея, подвела его к своему тайному закутку и сдёрнула полотно с почти готового торса, рядом с которым лежали две пары рук.

– Понимаешь, я могу сделать руки, живот, грудь… Но если я скреплю их между собой, скульптура, возможно, упадёт.

Она принялась объяснять проблему, стоящую перед ней, чуть сместилась в сторону, чтобы не заслонять свет, и замерла, хватая ртом воздух, когда её охватило то же непонятное состояние, что и когда-то на кухне. Сердце билось где-то в ушах, а горло сдавил спазм.