Танец с Хаосом

– Не понимаю только, что мы хотим доказать, – вздохнул я. – Уличить короля в том, что, по словам Призрака – вернее, на редкость хорошо осведомленного покровителя актеров, – он убил своего брата? Бессмысленно. Доказать Гамлету, что его используют? Если принц на самом деле псих, его ничем не прошибешь. Шизофреники весьма стойки в своих болезненных воззрениях. Кстати, теперь у меня есть все основания подозревать, что Гамлет действительно душевнобольной. Или, как выразился наш лицемерный мастер Хэнслоу, «чересчур впечатлительный». На его впечатлительности и сыграли.

– Это заговор, – твердо высказался Дастин. – Кому-то очень мешает король Клавдий. Не Гамлету. Не королеве Гертруде, которая любит своего нового мужа. Не Полонию или Офелии – эти рассчитывают однажды войти в королевскую семью. Есть кто-то другой. Третья сила. И вот тут все мои размышления приходят в тупик. Подозреваешь всех и одновременно – никого. Никому не выгодно убирать короля, кроме кипящего жаждой мщения принца. Но, если бы не Призрак, Гамлет вообще никогда не узнал бы о тайне смерти предыдущего монарха. И сидел бы себе тихонько… Тупик, ей-ей, тупик! Вот что, марш к мисс Офелии, попробуй ее обаять, поухаживай… Я прогуляюсь по замку, вдруг увижу чего интересное.

– Да вот оно, интересное, перед тобой!

Мы стояли на верхней площадке лестницы. Внизу суетился престарелый премьер, буквально вытанцовывая вокруг Гамлета, державшего в руках раскрытую книжку.

– Вы меня знаете, милорд? – выдавливая на лице умильную улыбку, вопрошал Полоний мрачного принца.

– Отлично знаю, – неопределенно-брезгливым тоном ответил Гамлет. – Вы рыбный торговец.

– Нет, что вы, милорд! – задохнулся старик.

– Тогда не мешало б вам быть таким же честным. Быть честным по нашим временам значит быть единственным из десяти тысяч.

– Что вы читаете, милорд? – Полоний, судя по виду, неизвестно почему расстроился.

– Слова, слова, слова…

– Я хочу сказать – что написано в книге, милорд? – всхлипнул премьер, над которым, как мне показалось, просто издевались.

– Клевета. – Принц захлопнул томик и бросил его на ступеньки лестницы. – Каналья сатирик утверждает, что у стариков седые бороды, лица в морщинах, из глаз густо сочится смола и сливовый клей, что у них совершенно отсутствует ум и очень слабые ляжки. Всему этому, сэр, я охотно верю, но публиковать это считаю бесстыдством. Ибо сами вы, милостивый государь, когда-нибудь состаритесь, как я, ежели, подобно раку, будете пятиться задом.

Дастин повернулся ко мне и шепнул:

– Если это и безумие, то в своем роде последовательное. Он не безумец. Он просто по-своему смеется над Полонием. «Слова, слова, слова» – что еще есть в книгах, кроме слов? Пятиться задом, как рак? Что ты об этом думаешь?

– Думаю, принц просто намекнул Полонию: ты, старый кретин, подобно раку, живешь и не замечаешь ничего вокруг из своей норы. Старик не понимает и принимает слова Гамлета за сумасшествие. Здесь дело гораздо глубже. Если вспоминать психиатрию, то получается неприглядный вывод: Гамлет, не сознавая, что по-настоящему болен, прикидывается безумцем, и у него это прекрасно получается благодаря неосознанной болезни. Ёжик притворился ёжиком. Поэтому и смешно. Ладно, пойду к Офелии. Может, из нее чего-нибудь вытяну.

* * *

– Счастлив приветствовать вас, миледи…

– Это вы, Розенкранц?

– С вашего позволения, Гильденстерн.

– С моего позволения вы оба одинаковы. Что вам угодно, сударь?

– Миледи, я…

– Только не надо врать, что вы ищете моего брата или хотите выразить мне свое неизбывное почтение. Брат собирается уехать обратно в Париж, в Сорбонну, вы его можете найти в конюшне. Ваше почтение я принимаю. Еще что-нибудь?

– Офелия, как вы можете?..

– Как могу? Очень просто. Сударь, как мне еще относиться к вам, Гильденстерн… или все-таки Розенкранц?.. Вы ходите по Эльсинору, вынюхиваете, шпионите, подглядываете, подслушиваете, мозолите глаза и наверняка распускаете про меня сплетни.

Я понял, что с этой решительной девочкой нужно быть построже. Что она о себе возомнила?

– Все сплетни, которые вам посвящены, уже давно распущены, – парировал я. – Я хочу серьезно поговорить с вами, Офелия. О Гамлете.

– Только не это! – Дочка Полония отложила в сторону вышивание и воздела очи горе. – Если и вы сейчас начнете меня отговаривать, заявлять, что я не чета принцу, я просто пойду и утоплюсь. И брат, и отец мне все уши прожужжали! Лаэрт только сегодня утром заявил, что ухаживания Гамлета – вздор, блажь и шалости крови. Потом папенька вливает в уши мед: Гамлет молод и, как положено особе королевской крови, в поведении стеснен гораздо меньше, чем я. Призывает не верить клятвам.

Я решил играть типаж развязного нахала, а потому, не спросясь, уселся на жесткое кресло перед Офелией. Она посмотрела удивленно, но возмущаться почему-то не стала.

– Нет, разговор пойдет о другом, – начал я атаку. – Вы хотите быть королевой? Только не лицемерьте и не мнитесь, ответьте правду.

– Вас послал принц? – насторожилась Офелия.

– Нет, здравый смысл. Надеюсь, вы знакомы с этим господином?