Танец отражений

Ботари-Джезек была на целую голову выше, с удлиненным, аристократическим лицом и куда более хладнокровна и сдержанна – впечатление, усиливаемое ее опрятным серым офицерским мундиром. Куинн, в комбинезоне и боевых ботинках, была ниже ростом – хотя на голову выше его самого, – более округлых форм и вспыльчивей по характеру. И обе ужасали. Собственный вкус Марка в плане женщин – если он останется в живых, чтобы воплотить его на практике, – склонялся в сторону кого-то вроде той блондиночки-клона, кторую они извлекли из-под кровати, будь она только в подходящем возрасте. Низенькая, мягкая, розовая, робкая – та, что не убьет и не съест его после спаривания.

Елена Ботари-Джезек наблюдала за ним с чем-то вроде ужасающего любопытства. – Так на него похож. Хотя не он. Ты чего трясешься?

– Мне холодно, – пробормотал Марк.

– Тебе холодно! – в ярости подхватила его слова Куинн. – Тебе холодно! Ах ты, проклятый всеми богами маленький придурок… – Она резко развернула вращающееся кресло и села к Марку спиной.

Ботари-Джезек встала, обогнула стол и подошла к нему. Женщина-ива. Она коснулась его липкого от пота лба; Марк дернулся, чуть ли не сорвавшись с места. Она наклонилась и заглянула ему в глаза. – Куинн, сдай назад. Он в психологическом шоке.

– Моего внимания он не заслуживает, – выдохнула Куинн.

– И, несмотря на это, он все еще в шоке. Если хочешь добиться результата, ты должна принимать его в расчет.

– Проклятье. – Куинн развернулась. Текущая из глаз влага промывала новые дорожки на ее красно-белом, измазанном грязью и засохшей кровью лице. – Ты-то не видела. Не видела лежащего Майлза, сердце которого разметало взрывом по всей комнате.

– Куинни, на самом деле он же не умер, верно? Он просто заморожен, и… и… потерялся. – Не было ли в ее голосе тончайшего оттенка неуверенности, отрицания?

– О, он умер на самом деле, еще как. На самом что ни есть деле умер и заморожен. И останется таким навечно, если мы его не вернем! – Кровь, покрывавшая весь ее комбинезон, запекшаяся в складках ладоней, измазавшая лицо, наконец побурела.

Ботари-Джезек набрала воздуху. – Давай сосредоточимся на том деле, которое сейчас в наших руках. Неотложный вопрос состоит в том, сможет ли Марк одурачить барона Фелла? Фелл однажды встречался с настоящим Майлзом.

– Это одна из причин, почему я не посадила Бела Торна под строгий арест. Бел был тогда там и, надеюсь, он сможет помочь советом.

– Да. И вот что любопытно… – Она боком присела на край стола и принялась раскачивать ногой. – В шоке был Марк или нет, но легенды-прикрытия Майлза он не разрушил. Имя «Форкосиган» с его губ не сорвалось, верно?

– Верно, – признала Куинн.

Ботари-Джезек поджала губы, изучая Марка. – А почему? – внезапно спросила она.

Марк еще чуть-чуть сполз, сжавшись, в кресле, пытааясь скрыться из-под ее пристального взгляда. – Не знаю, – пробормотал он. Она неумолимо не сводила с него глаз, и он сумел пробурчать чуть громче: – По привычке, наверное. – Большей частью, по привычке Сера Галена в старые недобрые дни выколачивать из него дерьмо, как только он в чем-нибудь напортачит. – Когда я играю роль, я ее играю. М-Майлз никогда бы так не обмолвился, ну, и я тоже.

– А кто ты, когда не играешь роль? – Ботари-Джезек глядела на него прищуренными, оценивающими глазами.

– Я… почти не знаю. – Он сглотнул, и попробовал еще раз заставить свой голос звучать громче. – Что станет с моими… с клонами?

Куинн попыталась было заговорить, но Ботари-Джезек подняла руку, останавливая ее. И вместо этого произнесла сама: – А что бы ты хотел, чтобы с ними стало?

– Я хочу, чтобы их освободили. Чтобы они оказались на свободе где-нибудь в таком месте, откуда Дом Бхарапутра не сумеет снова их похитить.

– Странный альтруизм. Не могу удержаться и не спросить: почему? В первую очередь, почему ты вообще предпринял эту операцию? Чего надеялся достичь?

Он открыл рот, но не произнес ни звука. Он не мог ответить. Его еще не оставили липкий пот, слабость и дрожь. Голова у него болела по-черному, словно от нее отлила вся кровь. Он помотал головой.

– Ф-фу! – рявкнула Куинн. – Что за неудачник. Что за чертов анти-Майлз! Вырвать поражение из пасти победы…

– Куинн… – тихо произнесла Ботари-Джезек. В ее голосе, в одном-единственном слове, прозвучал глубочайший упрек, который Куинн расслышала и признала, ответив на него пожатием плеча. – Думаю, ни одна из нас не знает, что это у нас в руках, – продолжила Ботари-Джезек. – Но я понимаю, когда мне что-то не по силам. И в то же время знаю кого-то, кому это окажется по силам.

– Кого?

– Графиню Форкосиган.