Танец отражений

Лилия-младшая легко могла бы одолеть его физически, хотя он не был уверен, понимает ли она это. Один-единственный хороший удар кулаком в грудь свалит его на пол. Ей даже не придется бить его слишком сильно.

— Садись, — сказал Майлз. — Сюда, рядом со мной. Не бойся. Честно говоря, я даже представить себе не могу, чтобы ты чего-то боялась: ведь ты приняла свою судьбу глазом не моргнув. Должно быть, ты храбрая девочка. Женщина. Сядь… — Он потянул ее на кровать; она весьма неуверенно перевела взгляд на дверь, но позволила себя ненадолго усадить. Ее мышцы были напряжены, точно струны. — Расскажи мне… расскажи мне о себе. Расскажи о том, как ты живешь. Ты ведь очень интересный человек, знаешь?

— Я?

— Я про себя самого сейчас мало что помню, вот почему и спрашиваю. Для меня это настоящий ужас — быть не в состоянии вспомнить. Это меня просто убивает. А какое твое самое раннее воспоминание?

— Зачем… ну, думаю… то место, где я жила до яслей. Там обо мне заботилась одна женщина. Я — глупо, да? — я помню, что там у нее были какие-то лиловые цветы, с меня ростом, они росли в маленьком таком садике — не больше квадратного метра — и пахли виноградом.

— Да? Расскажи мне еще про эти цветы…

Он опасался, что времени им хватит на долгую беседу. А что потом? То, что Вербу еще не приволокли обратно, — это очень хороший знак. А то, что она может так и не вернуться, — поставит в неприятную ситуацию Лилию-младшую. «А что ей могут сделать барон с баронессой? Убить?» — родилась в его мозгу беспощадная насмешка.

Они разговорились про ее жизнь в яслях. Ему удалось вытянуть из нее описание налета дендарийцев — как она его видела. Как ей удалось присоединиться к барону. Очень сообразительное дитя. Да уж, с Марком вышла неприятность. Паузы в разговоре делались все длиннее. Он, чтобы поддержать беседу, уже собрался заговорить о себе, а это было очень опасно. Девочка отвлеклась от разговора, все чаще и чаще поглядывает на дверь…

— Верба не вернется, — произнесла Лилия-младшая наконец. — Да?

— Думаю, не вернется, — откровенно признался он. — Я считаю, ей удалось беспрепятственно бежать.

— А ты откуда знаешь?

— Если бы ее поймали, то пришли бы за тобой, даже бы если ее саму и не привели обратно. Но они думают, что Верба все еще здесь. А вот ты пропала.

— Ты ведь не думаешь, что они могут перепутать ее со мною, да? — задыхаясь от тревоги, выговорила она. — И взять ее, чтобы она воссоединилась с моей госпожой? — Майлз не мог точно сказать, тревожится ли она за Вербу или из-за того, что Верба обманом займет ее место. Что за омерзительная, жуткая у него новоприобретенная паранойя!

— А когда… — начал было он, но тут же поспешил успокоить ее. И себя. — Нет. Если просто глянуть, проходя мимо, вы покажетесь ужасно похожими, но тут-то будет необходимо разглядеть ее вблизи. Она на много лет старше тебя. Это просто невозможно.

— Что мне делать? — Она попыталась подняться на ноги; он поймал ее за руку и потянул обратно на кровать.

— Ничего, — посоветовал он. — Все нормально. Скажешь им… скажешь, что это я заставил тебя тут остаться.

Она смерила вопросительным взглядом его невысокую фигуру. — И как?

— Хитростью. Угрозами. Психологическим принуждением, — честно ответил он. — Можешь винить во всем меня.

Она засомневалась сильнее.

Сколько ей лет? Он провел последние два часа, выуживая из нее историю ее жизни, и, похоже, та была не особо длинной. Ее речь отражала странную смесь проницательности и наивности. Величайшим приключением в ее жизни стало недолгое похищение дендарийскими наемниками.

Верба. Ей все удалось. Что теперь? Вернется ли она за ним? Как? Это же Единение Джексона. Доверять нельзя никому. Здесь люди — это просто мясо. Как сидящая перед ним девочка. Ему внезапно представилось кошмарное видение: Лилия-младшая с пустым черепом и бессмысленным взглядом.

— Прости, — прошептал он. — Ты так прекрасна… внутренне. Ты заслуживаешь того, чтобы жить. А не быть сожранной старухой.

— Моя госпожа — великая женщина, — упрямо сказала она. — Она заслужила еще одну жизнь.

Какого рода извращенная этика руководила Лотос Дюроной, когда она превратила эту девочку в якобы добровольную жертву? Кого обманывает Лотос? Очевидно, лишь себя саму.

— А кроме того, — заметила Лилия-младшая, — по-моему тебе же понравилась та толстая блондинка. Ты вокруг нее так и извивался.

— Кто?

— Ой, правда. Наверное, это был твой близнец-клон.

— Мой брат, — машинально поправил он. А это что за дела, Марк?

Теперь она потихоньку расслабилась, смирившись со своим странным пленом. Заскучала. И с любопытством на него посмотрела. — Хочешь еще поцеловать меня? — спросила она.

Это все его рост. Будит в женщинах зверя. Не чувствуя угрозы, они делаются храбрыми. В обычных условиях он считал этот эффект приятным, но эта девочка его смущала. Она ему… не ровня. Но нужно убить время, задержать ее здесь и занять чем-нибудь как можно дольше. — Ладно… хорошо…

Где-то минут через двадцать неопасных и пристойных ласк она отстранилась и заметила: — А барон делает это не так.