Танец отражений

– А что, если меня спросят о Майлзе?

– Рано или поздно, – она вздохнула, – если Служба безопасности не найдет его тело… рано или поздно придется официально сообщить о его смерти. Пока Эйрел жив, я предпочла бы, чтобы это было поздно. Никому, кроме самых высоких чинов Службы безопасности, императора Грегора и нескольких правительственных лиц, не известно, что Майлз не просто курьер Службы безопасности в сравнительно небольшом чине. Большинство из тех, кто будет о нем справляться, не слишком удивятся, что Служба безопасности не делится с тобой сведениями о том, куда он направлен и на какой срок.

– Гален как-то говорил… – начал Марк и замолчал.

Графиня пристально посмотрела на него:

– Ты сегодня много думаешь о Галене?

– Довольно много, – признался Марк. – К этому он меня тоже готовил. Мы прошли все основные церемониалы Империи, потому что он не мог сказать заранее, в какое именно время года удастся меня внедрить. День рождения императора, Парад середины лета, Зимнепраздник – все. Я не могу не думать о нем и о том, как он ненавидел Империю.

– У него были на то причины.

– Он говорил… что адмирал Форкосиган – убийца.

Графиня, вздохнув, села поудобнее:

– Да?

– Это так?

– Ты видел его. Что ты сам думаешь?

– Сударыня… Я сам убийца. Не мне его судить.

Она сощурилась:

– Справедливо. Так. Его военная карьера была долгой и непростой… и кровавой. И о ней немало написано. Но мне представляется, что Гален сосредоточился главным образом на убийстве в день Солнцестояния, когда погибла его сестра Ребекка.

Марк молча кивнул.

– Это офицер из политотдела барраярской экспедиции, а не Эйрел, отдал приказ. За это Эйрел казнил его собственными руками – когда узнал. К сожалению, без такой необходимой формальности, как трибунал. Так что одно обвинение с него снимается, но другое – нет. Так что – да. Он – убийца.

– Гален сказал, это было сделано, чтобы скрыть улики. Что существовал устный приказ, о котором знал только тот офицер.

– А откуда это мог узнать Гален? Эйрел говорит иначе. Я верю Эйрелу.

– Гален говорил, он – садист…

– Нет, – решительно ответила графиня. – Это – Джес Форратьер и принц Зерг. Их сторонников больше не осталось.

И улыбнулась странной непримиримой улыбкой.

– …сумасшедший.

– По бетанским меркам на Барраяре вообще нет нормальных. – Она посмотрела на Марка смеющимися глазами. – Включая и нас с тобой.

«Особенно меня». Он вздохнул:

– Гомосексуалист.

Она наклонила голову:

– Для тебя это важно?

– Это… играло большую роль, когда Гален меня обрабатывал.

– Знаю.

– Правда? Черт… – Он что, для них прозрачный? Забавное порношоу? Правда, по графине не заметно, чтобы ее это забавляло. – Надо полагать, это было в сообщениях Службы безопасности.

– Они допросили с суперпентоталом одного из помощников Галена. Ларса, если это тебе что-нибудь говорит.

– Еще бы…

Он стиснул зубы. Ему не оставили ни капли человеческого достоинства.

– А если не думать о Галене, разве склонности Эйрела имеют значение? Для тебя?

– Не знаю. Правда – имеет.

– Да, конечно. Ну, правда… Я считаю, что он – бисексуал, но подсознательно мужчины его привлекают больше. Или, вернее – солдаты, а не мужчины вообще, как мне кажется. Я, по барраярским понятиям, ужасный сорванец и поэтому решила все его проблемы. Когда он впервые увидел меня, на мне был мундир и все происходило во время неприятного вооруженного конфликта. Он решил, что это любовь с первого взгляда. Я никогда не видела нужды объяснять ему, что дело просто в его потребностях.

Уголки губ чуть приподнялись.

– А почему? Или у вас тоже проснулись потребности?

– Нет, я совершенно расклеилась только через четыре-пять дней. Ну, через три. – От воспоминаний ее глаза засияли. – Жаль, что ты не видел его тогда, в сорок с небольшим.

Марк слышал, как графиня препарировала и его – в этой же библиотеке. Все-таки утешительно, что для ее скальпеля нет исключений.

«Дело не во мне. Она так разбирает каждого. Вот ужас-то!»

– Вы… очень откровенны, сударыня. А что обо всем этом думал Майлз?

Она нахмурилась:

– Он никогда ни о чем меня не спрашивал. Возможно, тот неприятный период в жизни Эйрела дошел до Майлза в искаженном виде, как нападки политических противников, и он не поверил.

– А почему вы рассказали мне?

– Ты спросил. Ты взрослый. И… тебе знать важнее. Из-за Галена. Чтобы между тобой и Эйрелом наладились отношения, надо, чтобы ты видел его не ложно возвеличенным и не ложно приниженным. Эйрел – великий человек. Я, бетанка, утверждаю это, но я не путаю величие с безупречностью. Быть великим, несмотря ни на что, гораздо… большее достижение. – Она усмехнулась. – Это должно тебя ободрить. А?

– Хм-м. Перекрыть мне путь к отступлению, хотите вы сказать. Надо понимать так: какой бы я ни был сдвинутый, вы все равно будете ждать от меня чудес?

«Кошмар».

Она задумалась над его словами, потом безмятежно ответила:

– Да. Больше того, поскольку безупречных людей не бывает, все великие дела создавались из недостатков. И тем не менее каким-то образом они совершались.

Марк понял, что Майлз сумасшедший не только из-за отца.