Танец огня

Теперь она лежала в путах на камнях. В комнате не было света. Она возвращалась в тело. Внутри и снаружи все болело. Это был глупый способ умереть. Лучше было чахнуть от чар Дариена, чем быть казненной, как вор. У первого варианта хоть было подобие чести.

Она все еще была Амаристот, и она скривилась, потому что не могла смеяться.

Она подумала о Захире, улыбки не было. То, что с ним происходило, длилось слишком долго.

Он мог уйти из себя, как она?

Она избегала мыслей о прошлой ночи, это путало ее. Они делили кровать в убежище. Хоть она считала его серьезным, она готовилась к пьяным ласкам. Она думала, что даже лучшие сдались бы от выпивки.

Но той ночью ее разбудил Дариен. Так бывало часто. Он плакал и был ближе к ней, чем раньше. Она могла коснуться его волос руками. Она не трогала их в жизни. Она жалела об этом. Лин прошептала ему:

— Не горюй. Я готова, — это была ложь. Но его боль терзала ее. Она вспомнила, просыпаясь, что и Валанир Окун был мертв.

Она проснулась, смаргивая слезы в тихой комнате. Она села. Захир пошевелился рядом с ней. В темноте под улицами Майдары она не видела его фальшивое лицо.

— Что тебя терзает? — сказал он. — Я ощутил это даже в своем сне, — он подвинулся на кровати. — Меня будто разбудил крик.

— Ты уже знаешь, — сказала она. — Я все тебе рассказала.

Он сглотнул. Пауза затянулась. Они лежали в темноте, она слышала только его дыхание. Она подумала, что он уснул, а он сказал:

— Я могу обнять тебя? Я сделаю только это.

Она хотела отказаться, но по щекам лились слезы. Она не знала, откуда они. Она уже привыкла к этому. Только это она знала.

— Хорошо, — прошептала она и легла спиной к нему. Его руки обвили ее. Они были теплыми, пахли им. Он не прижимался к ней. Он поднял руку и убрал слезу с ее щеки. — Попытайся отдохнуть, — сказал он. — Я забрал бы твою боль, если бы мог.

* * *

Казалось, Лин лежала в подвале часами, когда дверь открылась, и Захира толкнули внутрь. Он тоже был связан. Лин попыталась повернуться, чтобы лучше его видеть.

— Ты в порядке? — сказала она. — Он тебя ранил?

Он лежал спиной на камнях, смотрел вверх. Он, что удивительно, рассмеялся.

— Конечно, ты это спросила. Я ощущаю лишь ненависть к себе, ведь допустил этому случиться с тобой.

— Я в порядке, — сказала она. — Только синяки.

— Я знаю, что тут за мужчины. Ничего не в порядке. Это еще один грех на мне. А у меня их уже много.

Она решила не спрашивать, что было наверху с ним и Хадаром Зухаланом. Не сейчас. Она знала ненависть к себе, она не хотела ухудшать.

— Все равно, — сказала она. — Все мы не без греха. Теперь нужно придумать побег.

— Он выдаст нас суду с первыми лучами, — сказал Захир. — Он сказал. Я могу попробовать призвать ифрита на помощь, но на это нужно время и сосредоточенность. Я не знаю, сколько у нас есть тут времени. Они скоро придут за нами. Мне жаль. Не такой конец я хотел для тебя.

— Жизни твоего народа…

Он скривился.

— Я подвел и их.

— А если ты изменишь облик? — сказала она. — Раскроешь, что ты первый маг? Это последний вариант, но…

— На изменение нужно время, — сказал он. — И нужны руки.

Дверь открылась. Лин затаила дыхание. Они услышали шаги, но не тяжелые. Тень стала человеком. Он был один. Цвир Зухалан стоял над ними с факелом. Он осторожно вставил факел в кольцо в стене. Он сказал:

— Я развяжу вас. Если хоть один из вас пикнет, я зову стражу.

Они не собирались так делать. Даже когда он вытащил нож, от вида которого Лин невольно поежилась. Но он быстро убрал путы, начав с нее. Она с болью села, потирая запястья, и увидела, как Захир инстинктивно сжался, когда Цвир подошел, словно прикрываясь. Она ощущала горе, как во сне прошлой ночью. Горе от утраты.

Но Захир бесстрастно поднялся. Он даже попытался улыбнуться. Он уже догадался, в чем дело.

— Я быстро объясню, — сказал Цвир Зухалан деловым тоном. Он был дельцом, может, лучше отца. — Вас предали. Кто-то в городе работает против Братства воров и сказал нам быть готовыми. И мы были. Вы захотите проверить это. Но это не мои заботы, — он вытащил предмет из-под плаща. В свете факела блеснула медь. — Наши цели совпали. Отцу это лекарство нужно для жизни. А я не хочу этого. Так что я позволяю вам украсть его, избавляюсь от него и остаюсь вне подозрений. Вы сами выскользнули из пут, конечно. Мне придется казнить стражу, что связала вас. Грязно, но это мелкая цена за мое наследие и свободу, — он отдал сосуд Лин. — Держи, милая. Постарайся в этот раз не терять, — он оскалился. — Братству — мое почтение.

* * *

Они выбрались в переулок за домом торговца, скрылись в тени в часы перед рассветом, и Лин ощутила укоры совести. Хоть Захир и пострадал. Они не знали, что их миссия приведет к смерти человека. Она замешкалась, зная это. Но знала аргументы от таких колебаний. Они действовали ради тысяч жизней. И Хадар Зухалан оказался жестоким. И все же она ощущала себя грязной, хуже, чем простым вором. Это было плохо.