Танец на тлеющих углях

Зашла в кафе «Белая сова». Прошла к свободному столику в глубине, села. Видимо, бывала здесь раньше. «Белая сова» – это ночной клуб, но днем работает как кафе, и кофе здесь очень хорош. Шибаев подумал, что там ее уже поджидает друг. Вот и все, что требовалось доказать. Счетчик включится, и время пойдет. Но он ошибся. Ее там никто не ждал. Она заказала кофе и пирожное. Положила в чашку сахар, попробовала с ложечки, сморщив нос – горячо! Положила еще. Шибаев не понимал женщин, которые не кладут сахар в кофе, и считал, что здесь больше позы, чем заботы о фигуре. Вера, бывшая жена, в один прекрасный момент тоже перестала потреблять сахар, что его почему-то раздражало. Она с удовольствием вскрикивала – ах, нет-нет, мне без сахара, когда они бывали в гостях, чем вызывала дурацкое восхищение и дурацкие вопросы. Он же из-за духа противоречия высыпал себе в чашку полсахарницы, а потом не мог пить получившийся сироп. При всем при том чай он пил все-таки без сахара – прочитал где-то, что сахар убивает его целебные свойства.

Он тоже заказал кофе и бутерброд с копченым мясом. Ирина копалась в сумке, доставая что-то. Сейчас позвонит, догадался Шибаев. Но снова ошибся. Мобильника из сумки не последовало, а последовал блокнот. Она пролистала его, нашла чистую страницу и стала что-то писать. Не забывала при этом отпивать кофе и откусывать от пирожного. Иногда застывала надолго, задумавшись. Похоже, сочиняла стихи. Или составляла список продуктов к обеду.

Они просидели так полтора часа. Шибаев выпил три чашки кофе и съел три бутерброда. Его душа требовала динамики, но динамики не было. А была сплошная стагнация, как говорит Алик Дрючин. Наконец женщина поднялась. Надела пальто, небрежно брошенное на соседний стул, поправила волосы. Шибаев отвел взгляд, когда она проходила мимо. Выждал пару минут и тоже вышел.

Еще около часа они гуляли по улицам. Потом сидели в городском парке. Потом покупали виноград. Снова сидели, на сей раз на набережной, глядя на проплывающие пароходы и катера. Небо отражалось в речной воде, и она стала ярко-синей. Было необычно тепло для конца октября. Пароходики гудели басом, катера поднимали волну. Кричали дети на игровой площадке рядом, мальчишки гоняли на велосипедах и роликах. А она все сидела. Шибаев подумал, что ей не хочется домой. Потом она купила булочку с повидлом у тетки с тележкой. Ела, наклонившись вперед, чтобы не обсыпаться сахарной пудрой. И наконец около пяти вечера, когда стало уже свежеть и загорелось малиной небо на западе, она пошла домой. Причем забыла на скамейке пакет с виноградом. Шибаев чуть было не окликнул ее, но сдержался. И с чувством облегчения проводил до дома. В окнах квартиры горел свет – значит, банкир Григорьев уже дома. Можно считать, что дежурство он, Шибаев, сдал, а тот принял. Рановато что-то банкир сегодня. Соскучился по семейному уюту, не иначе…

* * *

Оперативная часть дня закончилась, и Шибаев отправился в «офис», который делил с адвокатом Дрючиным. Алик был еще там, как всегда элегантный, в дорогом костюме и красивом галстуке, чем выгодно отличался от одетого в старую куртку и джинсы Шибаева. Благоухал туалетной водой. С точки зрения Шибаева, Алик слишком уж увлекался парфюмерией и от него всегда несло, как от дешевой шлюхи. Однажды Александр так ему и сказал, на что Алик хладнокровно заметил, что хороший адвокат и есть дорогая шлюха. Ценится за опыт, доступен, но дорог.

Физиономия у Алика была помятая и серая не то от усталости, не то от вчерашних возлияний. И щетина вечерняя уже пробивалась, усиливая общую серость. При виде Шибаева он обрадовался и спросил:

– Ну, как?

– Никак, – ответил Шибаев, валясь в кожаное кресло, подаренное Алику однажды благодарным клиентом, владельцем мебельной фабрики. В отличие от Дрючина выглядел он прекрасно – посвежел на воздухе и даже слегка подзагорел на нежарком осеннем солнце.

– Что Ирина Сергеевна? – уточнил Алик, сгоравший от любопытства.

– Ничего. Гуляли по городу, сидели в парке, смотрели на реку.

– А… общее впечатление?

– Черт ее знает, – искренне ответил Шибаев. – По лавкам не ходила, знакомых не встречала, бродила без цели. Даже не звонила никому. Можешь представить себе женщину, которая за весь день ни разу не позвонила по мобильнику? Я даже не уверен, что он у нее есть.

– То есть ты хочешь сказать, что наличие любовника предполагает хоть какой-то интерес к жизни, а в ней такого интереса ты не заметил, так?

– Складно излагаешь. Не заметил. Пустота.

– Ты знаешь, Ши-Бон, я сразу понял, что она какая-то нестандартная. И эта одна серьга…

– Почему одна? – удивился Шибаев. – Две. Длинные такие.

– Янтарные?

– Не похоже. Вроде разноцветные стекляшки. Я сделал фотографии.