Танец меча

Меф не слышал, что Арей ей сказал. Видел только, что Улита демонстративно повернулась к Арею спиной, потом, изменив позу, все же взглянула на него и, наконец, неохотно протянула руку. Арей уронил ей что-то на ладонь.

- Ну вот и все! Все сегодняшние дела закончены. Остался последний мелкий штрих… - сказал Арей, приглашающе кивая Мефу на арену.

Тот в последний раз нашарил глазами Дафну, зная, что во время боя уже не сможет видеть ее. Даф стояла застывшая, бледная, впервые за долгое время некрасивая, с опухшими глазами. И плевать ей, что плакать на ветру нельзя - уже все можно. Заметив, что Меф смотрит на нее, она попыталась ободряюще улыбнуться, однако улыбка была так жалка, что честнее было бы просто оскалиться.

Дафна сжала кулак. Ткнула большим пальцем себя в грудь, а мизинцем в Мефа. На их внутреннем языке это значило: я тебя люблю.

Семьсот суккубов, незаметно наблюдавшие за ними, внесли этот жест, а заодно обветренность скул и красные прожилки в глазах, в книжечки для обогащения репертуара. Мало кто знает, но сами суккубы холодны как селедки, зато охотно пользуются чужими наработками.

Арей свистнул, поторапливая Мефа.

- Давай, дружок! А то еще расплачешься… ненавижу мочить меч в слезах.

Они вышли на центр арены. Ее уже отделяла от зрителей борозда, которую прочертил плугом слепой белорогий бык. Когда борозда была завершена, быка заколол мечом опытный мясник Барбаросса. Бык, пошатнувшись, упал на колени. В ноздрях у него закипели розовые пузыри.

- Готово! - взвизгнул Барбаросса и, вспрыгнув коленями на быка, выдернул застрявший меч. Клинок выбило из раны струей крови толщиной в руку. Горячая рана дымилась на холоде. Рыжая борода Барбароссы пылала. Кровь, которой оказалось очень много, точно ртуть растеклась по борозде, пока не замкнула круг.

Лигул подал знак. Бельвиазер вырвал у кого-то факел и коснулся круга. Ровное белое пламя пробежало по кровавой дорожке, поднялось до уровня пояса и застыло, как низкий ледяной забор. Бельвиазер, демонстрируя, провел над забором длинной дуэльной рапирой, и она мгновенно вспыхнула, прогорев и обломившись. Эссиорх метнулся к Лигулу, но врезался в сомкнувшиеся круглые щиты его охраны.

- Что это за пламя? Зачем оно? - крикнул он. Лигул погрозил ему пальчиком.

- Всего лишь страховка! Мне не нужны копья валькирий, как это было с Гопзием. В этот круг больше никто не войдет, а выйдет из него только один. И не раньше чем бой будет закончен и один из соперников умрет… Или оба - от голода и жажды.

- А правила?

- О, они простые. Правил нет. Есть два меча, два бойца. Нужен один труп. Оружие побежденного наследует победитель. Все!

Лигул уронил платок, вспыхнувший под взглядом Прасковьи. Горнисты мрака, дуя медные щеки, захрипели двухметровыми горнами. Меф точно в полусне понял, что бой начался. Мрак улюлюкал, визжал, торопил. Сплюснутые, шрамами покрытые рожи облепили ограду.

Ближневосточные джинны, клянясь чем попало, принимали ставки. Ставок на Мефа почти не было, и джинны, быстро выкрутившись, принимали пари на другое: куда меч Арея нанесет первую рану. В ногу? В голову? В туловище?

- Ставлю триста на укол в сердце! - разомкнул губы Буонапарте.

- Не в сердце, а в глаз! В левый! - оспорил Сын Большого Крокодила и полез к Наполеону со своей громадной ладонью, которой тот осторожно коснулся двумя надушенными пальчиками.

- Рубящий удар! Пятьсот! - кровожадно выкрикнул Барбаросса.

Арей точно ничего не слышал. Он неторопливо прохаживался по арене, выставив меч кабаньим клыком. Он шагал с ленцой крупного зверя, не спешащего атаковать и знающего, что добыча от него не уйдет. Меф был удивлен. Обычно Арей атаковал сразу и убивал противника скорее, чем тот успевал вспомнить, чему учили его знаменитый маэстро Джордж Сильвер или четырехрукий горский божок Феркан, сноровисто работавший катаной, топором и сдвоенными кинжалами.

Теперь же Арей явно чего-то ждал. Меф, приготовившийся уходить от него быстрыми перемещениями, был сбит с толку. Глупо убегать от противника, который держит меч, как старик, собравшийся рубить капусту.

- В чем дело, синьор-помидор? Не хочешь напоследок обрадовать меня красивым боем? - с издевкой спросил Арей и вдруг, скользнув клинком вперед, попытался уколоть Мефа в лоб.

Меф отбил этот удар потому только, что его вечно применял Мошкин. Правда, шестом. Арей мгновенно зацепился за его защиту, проломил и боковой частью меча несильно ударил Мефа по щеке. Меф понял, что это приглашение к бою.

- Ну, шевелись, женишок Прасковьи! Или тебя зарезать, как курицу?

Кровь бросилась Мефу в голову. Страх ушел. Если в первые секунды он напрягался, то теперь весь отдался бою.

Недоверие к мечу, льдинкой коловшее его в первые секунды, исчезло. Меч снова был его частью. Усиленный ножнами, он порхал как птица. Мефу казалось, он сражается рукой, в которой зажат лунный луч. Меч менял форму, обтекая клинок Арея, но всюду встречал глухую защиту. Меч Арея был сразу везде. Казалось, у барона мрака восемьдесят рук и каждая держит клинок.