Танец любви

Боевики напали на рассвете, и сразу с трех сторон. Тут же с постов пошли донесения: на границе оживление, видимо, банда Махмуда готовит прорыв.

Бой шел полчаса. Боевики захватить заставу особо и не пытались. Пожалуй, это действительно был отвлекающий маневр.

Поняв, что застава способна устоять, они очень быстро отступили. Но границу в некоторых местах прорвали.

Ни Раджаб, ни тем более лейтенант Сухомлинов, конечно, многого не знали. Махмуд эту операцию посчитал неудачной, плохо подготовленной, и потому дал «отбой». Он еще был недоволен тем, что были раненые и даже убитые. Вызвал Юсуфа и при Кариме крикливо отчитал его.

Карим это принял и на свой счет. Зачем ему ругать Юсуфа при нем? Не сталкивает ли их хозяин? Но он делал смиренный вид, словно его это и не касалось.

Потом догнал Юсуфа.

— Надо торопиться с начальником заставы. Время быстротечно, Юсуф. Завтра, глядишь, многое изменится.

Юсуф виновато слушал его.

— Будем стараться. Взять лейтенанта не так просто. Но поверь, Карим…

На заставе дали «отбой». В комнате отдыха Серафим Подолян играл на гитаре. Его окружили солдаты, и прапорщик с перевязанной рукой (так, мимоходом царапнуло) поражался музыкальным способностям Серафима. Вообще-то, пришел он за тем, чтобы забрать Подоляна на работу, но, слушая гитару, почему-то забыл о своем намерении.

33

Антон Муравьев чувствовал себя неважно. Как-то, посмотрев в зеркало, он удивился: на него смотрело осунувшееся, недовольное собой лицо, словно встал он с больничной койки.

Антон подумал, что все в этой жизни дается не просто так. Через все надо пройти и даже через что-то перешагнуть… Возможно, он часто делал не так… Но разве все делают как-то по-другому?

До отъезда из дивизии оставалось всего каких-то два дня, когда вдруг командир батальона решил послать его на боевой выход.

Что-то в сердце екнуло. Почему эта доля выпала именно ему? Когда, собственно, уже пришел приказ…

Но командир батальона особо не размышлял над тем, что так волновало Антона.

— Понимаешь, из свободных офицеров только ты.

«Из свободных офицеров только ты… Конечно, только он… Какая-то фатальность!»

Антон Муравьев не был трусом. Он свободно участвовал в боях с моджахедами… Но это тогда, а не сейчас, когда уже приказ…

И дело здесь не в командире батальона, которому надо заткнуть дыру: «Из свободных офицеров только ты…»

Он вспомнил, что как-то читал книгу и наткнулся на фразу, которая вдруг врезалась ему в голову: герою книги почему-то на счастливых поворотах жизни не везло… В последние дни или даже часы всегда что-то случалось — то он ломал ногу, то его избивали проходимцы, то… А когда ему подвалило самое большое счастье, он никчемно погиб, вступившись за какого-то бомжа.

Муравьев не был фаталистом, но чем больше подогревалось желание скорее вырваться отсюда, тем боязливее было его предчувствие…

Он не хотел встречаться с моджахедами. Он не хотел, чтобы шальная пуля положила его в госпиталь или отправила на тот свет.

Но беда была в том, что командир батальона упрямо стоял на своем:

— Меньше рассуждай, старший лейтенант. В горах сложилась боевая обстановка. Тебя ждут солдаты…

Муравьев плюнул на все и пошел, кто знает, может быть, на верную смерть. У бронетранспортера он столкнулся с Денисом Парамоновым.

Антон был раздражителен. И словно черт его дернул:

— Ну что, удовлетворились с братом! Довольны?

Денис скривил губы и ничего не сказал: он, видимо, не хотел говорить с ним. Но Антона так и подмывало покрепче задеть Парамонова: «Дешевки. Накинули платок — и рады стараться! В другой раз я вас просто пристрелю, как поганок! И никакое ваше суворовское братство не поможет!»

— Дешевки!

И Муравьев высокомерно прошел мимо.

Моджахеды рвались к вершине, где находился войсковой наблюдательный пункт. Полурота, которой командовал Муравьев, легко преодолев небольшой перевал, впрямую столкнулась с ними. Бой был коротким. Моджахеды быстро отошли на афганскую сторону.

И только сейчас, после боя, Антон обратил внимание на белокурую медсестру, которая, между прочим, весь бой была рядом с ним.

«Яркая блондинка, — подумал старший лейтенант. — Хотя… возможно, крашеная».

Что-то загорелось в Антоне. Сексуальная потребность редко когда мучила его. А если и случалось, он легко давил ее. А тут необъяснимое, жутковатое «хочу».

«Ты что, дурак?»

По рации пришла команда «закрепиться». Он и сам понимал, что моджахеды выжидают и могут скоро вернуться… Заняв круговую оборону у подножия вершины, полурота терпеливо ждала.

Наступила временная разрядка. Антон залез в палатку, где уже расположилась «белокурая бестия». Она хитровато и открыто смотрела на него.

Антон выглянул из палатки и сказал связному, чтобы тот никого не пускал. Связной улыбнулся.

— Понял, товарищ старший лейтенант.

— Не понял, а слушаюсь.

— Слушаюсь, товарищ старший лейтенант.