Танец Грехов

– Да как ты смеешь! – закричала она уже совсем не сопрано, а самым настоящим контральто. – Я, девушка, держала этого кабана, – парень не был больше спички, – пока ты там возился… И кого ты назвал девчушкой, жирдяй? Пошёл-ка ты…

Она начала изливаться отборными русскими матами, а когда слова закончились фыркнула и гордо пошла вдаль, ближе к оружейной.

Несмотря на то, что обида змеёй пустила обжигающий яд уязвлённой самооценки, парень сплюнул и громко, но не так, чтобы девушка слышала:

– Шлюха!

Только сейчас он заметил вновь рухнувшего на землю беловолосого.

– Эй, ты ещё жив? – солнце вынырнуло из-за плеяды мрачных туч и блеснуло на худощавое, усеянное горбатыми шрамами и ожогами, лицо парня. – Живой, я спрашиваю?

Беловолосый было хотел протянуть правую руку, но пальцы её категорически не хотели двигаться.

– Эта теперь обездвижена, говоришь? – спросил юнец у его спасителя, когда они сидели на ближайшей скамейке. – Больше я ей никогда не пошевелю?

– Может и пошевелишь, кто знает? Но, честно говоря, я никогда не видел, чтобы разрыв меридиан могли вылечить. Это ж, по сути, крошечное рассечение твоей души. Проще говоря, у тебя поражена не физическая часть тела, а отрезано желание и понимание, как управлять собственной правой рукой.

– То есть я забыл, как двигать пальцами, да? – удивился беловолосый. – Или я не хочу ими двигать?

– Технически, и то и то, – почесал голову новоиспечённый хирург. – Но ты извини, что не получилось, ты дёргался, понимаешь…

Он вдруг почувствовал, как беловолосый крепко его обнял.

– Ты спас мне жизнь, дружище. Я вечно перед тобой в долгу. А рука? – он словно в шутку попытался пошевелить пальцами, – Это жертва лучше, чем жить в инвалидной коляске и мочиться себе под ноги.

Он рассмеялся смехом искренним настолько, что даже его собеседник не выдержал и приобщился.

– Тебя, кстати, как зовут? Ну не смотри на меня так, знаю, что имён наших, как и прошлого нашего, больше нет и мы отрекаемся от мирской жизни полностью, но мне пока сложно называть людей как дроидов из «Звёздных войн».

Он снова по-простому рассмеялся.

– Меня звать Виктором, – ответил голубоглазый толстячок.

– А меня Петей, – он протянул руку. – Будем знакомы.

Они переглянулись и вдруг Виктор Зверев издали заметил наблюдающую за ними девчонку, которая давеча отвесила ему пару хороших пощёчин.

– Сильно она на меня обиделась, как думаешь?

Беловолосый махнул рукой:

– Знаешь, дружище, я эту стерву давно знаю, ещё с осени, когда мы только поступили. И вот, что тебе скажу: она ещё ни с кем так долго не разговаривала, не говоря уже о пощёчинах!

В глазах Зверева блеснула искра надежды, а беловолосый Петя принялся с интересом рассматривать свою руку.

Солнце уже во всю разбрасывалось лучами, а снег большими хлопьями опадал на землю.

Начало декабря выдалось снежным.

2

– Не стоило вам так жёстко обращаться с тем новобранцем, архиепископ, – мрачно проговорил мужчина в чёрной спецовке. – Как бы это не всплыло в СМИ. Последнее время, мы и так не в лучшем свете предстаём в инфополе. Следовало бы подумать…

– Тебе думать рано, пёс, – знакомым хриплым голосом буркнул некто, опустошая кружку коньяка. – Напомнить тебе, кто обделал себе штаны, когда не смог просто-напросто скормить волкам тридцать ягнят? Мало того, что один из них невесть как выжил, так ещё и умудрился сбежать! Напомнить, что из-за тебя сгинул Калеб! Из-за тебя, пёс ты старый!

Голос сделался очень раздражительным, тени дрожали при тусклом свете ламп.

– Калеб самовольно решил идти гулять и высматривать себе жопастых шлюх, которые обычно ошиваются в «Серебре». К тому же, он давно…

– К тому же он был самым талантливым молодым учеником! Моим учеником, пёс, моим! – отрезал голос, звереющий от гнева. – А ты, именно ты не уследил, что парнишка нажрался потустороннего пойла вусмерть и отправился геройствовать ночью в этом затхлом городишке!

Тень на секунду обрела очертания монстра.

– Калеб был тем, кому мы могли поручить выполнять все наши грязные дела, он был очень умным парнишкой, о чём речь, я его воспитал! А ты, сука грязная, позволил ему быть прибитым каким-то одержимым…

– Простите, архиепископ, – вздохнул здоровяк, потрепав седые усы. – Я не усмотрел, мне нет оправданий. Как прикажете действовать?

Заскрипело кресло, плотно набитое кокосовым орехом.

– Впрочем, этот парнишка, – продолжил гневный голос. – Я проследил его показания, историю действий, опросил нужных мне людей.

– Но, святейший, почему вы сами этим занимались? Я или…