Танец душ

Она не ошибалась. Якоря из облидита Инрен ди Карел позволяли ведьме притягиваться в этот мир из Прибежища. Соединенная нитями проклятия с этими якорями, она могла пропадать и появляться мгновенно в радиусе мили от якоря. Только Инрен могла их использовать, и раз Фантомная ведьма изгнана в Прибежище с ее тенью Невидимкой, ее якоря скоро умрут. Со временем они почернеют от проклятия, но останутся безобидными.

Террин зарычал:

— Я не буду оставлять десятки гниющих проклятий в Водехране. Я найду их. Все.

— Как ты это сделаешь?

Он замер, хмуро оглянулся на венатрикс.

— Мы знаем о хотя бы одном якоре: том, что в Кро Улар, окруженном чарами барьера. Он еще активен и еще там. Мы можем отследить по нитям проклятия остальные, даже не активные.

— Ты так можешь? — Эверильд приподняла брови, ее презрение сменилось удивленным уважением. — Ты можешь идти по нитям проклятия, когда создатель мертв?

Он не мог. Он не пытался и не думал о таком.

Айлет могла. Он видел, как она это уже делала. Когда пропал Нейн ду Винсент, она нашла одно из его старых проклятий и прошла по следу до трупа венатора.

Да, она справилась, позволив тени больше свободы, чем позволял Орден. Она была безрассудной. Глупой. На грани ереси почти все время. Но она выполняла работу.

— Я знаю того, кто может, — сказал он и отвернулся от Эверильд, поспешил к комнате, которую ему выделили в Дюнлоке. — Я отправлюсь сегодня и найду тот якорь, — бросил он через плечо. — Ты можешь остаться на случай, если Фендрелю что-то понадобится…

Когда он закончит то, что он делал за закрытой дверью.

Не дожидаясь ответа Эверильд, он спустился по лестнице и вскоре прошел в свою спальню, захлопнул дверь. Он замер, сжимая кулаки. Ноздри раздувались, пока он с дрожью дышал. Он смотрел на узкую спальню и не видел ее. Он видел кровать с пологом и темные волосы на бледных подушках. Он видел напряженное лицо и черные глаза, полные страха.

Он видел тонкое обнаженное тело в порезах от груди и до живота.

Террин скрипнул зубами. Он не должен был оставлять ее. Он должен был остаться в комнате, настоять. Но он привык слушаться приказов Фендреля ду Глейва.

Что Фендреля насторожило в Айлет? То, что она встала на пути Террина к заставе Милисендис? Террин знал, что венатор-доминус мог быть жестким, когда хотел достичь своей воле в королевстве. Фендрель на многое пошел бы, чтобы достичь идеалов.

Он не навредил бы ей. Нет. Он только что спас ей жизнь, убрал обливис из ее тела и души.

Но это была не вся история, и Террин знал об этом. Он видел лицо Фендреля, когда Айлет лежала беспомощно, полная боли из-за яда. Он намеревался позволить ей умереть. Зная, что он мог ее спасти, Фендрель вышел бы из комнаты и позволил бы обливису разрушить ее. Если бы Герард не вмешался и не приказал ему действовать, Айлет умерла бы.

Террин провел рукой по лицу, разные желания терзали его. Он повернулся к двери, почти потянулся к ручке. Но что он мог? Вернуться в ее комнату, потребовать ответов у наставника и стоять у кровати Айлет как сторожевой пес? Его желудок сжимался от желания так и сделать, и он ненавидел себя за эту слабость.

Он не обязан был ее защищать. Она и не позволила бы.

Что-то жаркое пошевелилось в нем от пыла в его духе. Террин отпрянул от двери, посмотрел на свою грудь, словно мог видеть свое сердце сквозь смертное тело. Трепет усилился, рывок внутри вызывал боль… но не в теле, а в душе.

Его тень. Она использовала все возможности и слабости, чтобы добиться своего. Его тень поднималась в нем.

Террин выругался, развернулся и пошел по комнате. Его оружие и инструменты лежали на крышке старого сундука, все были отполированы, проверены и готовы к охоте. Он вытащил вокос из чехла. Он не помнил, когда в последний раз усиливал подавление на тени. Айлет сильно на него влияла. Она делала безрассудство… заманчивым. Словно смертные и тени могли в гармонии обитать в одном теле без ограничений, введенных Эвандером.

Террин знал лучше. Он знал ужас, живущий в нем. И он знал, что тень сделает, получив свободу. Так случится однажды. Его силы не хватит, его воля не выдержит. Он мог лишь надеяться, что в тот день рядом будет друг, который даст ему Нежную смерть и спасет его душу от изгнания.

Но сегодня он хотя бы мог сделать то, что должен был.

Он поднес вокос к губам, вызвал гул, а потом легкую лиричную мелодию Песни подавления. Музыка играла за пределами смертного восприятия, и он закрыл глаза, позволил духу погрузиться в чары. Смертный мир угас вокруг него, и он прошел в царство души.

Царство его разума.

Оно тянулось перед ним, сухое, как пустыня, ровное и бесконечное, куда ни повернись. Музыка чаропесни окружала его, Террин сосредоточился, представляя свое смертное тело в мире духа, тело в форме, плаще и капюшоне. Земля под его ногами двигалась. Глубокие трещины были в камне, куски земли хотели вырваться. Только чаропесни сдерживали все вместе.