Танец духов

Он допил шампанское — не ощущая вкуса. Потом открыл картонку с вещами из Алленвуда. Стопка его старых патентов, видавший виды допотопный плейер, копии адвокатских прошений о досрочном освобождении. Две аудиокассеты («Разговорный сербский язык, части I и II») и три до дыр зачитанных книжки — два тома «Гарри Поттера» на сербском и «Диалоги» Платона.

Вот и все его земное имущество.

Ну ладно, первым делом надо прошвырнуться по магазинам — чтобы выглядеть по-людски. Добротное пальто, хорошая обувь. И классные часики на руку.

Одеваясь, Уилсон наткнулся взглядом на коробку для видеокассеты и впервые рассмотрел картинку на ней: сисястая полуголая блондиночка, фотогенично испуганная, убегает по пляжу от гигантской волны-цунами, которая вот-вот пожрет фантастический город за спиной красавицы и ее саму. Реклама фильма. Кровавые буквы названия: «Гибель Атлантиды».

Шутка Бободжона? Нет, вряд ли. У него с юмором плохо. Очевидно, это часть его серьезной исследовательской работы — готовиться.Что ж, почему бы и нет? Атлантида, конечно, миф, сказка, но сравнение очень уместное.

Бессонными ночами в тюрьме они много о чем с Бободжоном переговорили. Беседовали и о книгах, подробно. Уилсон познакомил его с Ницше. А Бободжон в ответ пересказал работы арабского революционера по имени Кутб. Атлантида, якобы бесследно поглощенная океаном, возникла в их ночных дискуссиях после ее упоминания в каком-то телешоу, которое они смотрели вместе — они всё делали вместе. Бободжон горячо отстаивал тезис, что древний город действительно существовал и вся история — чистая правда. Такой авторитетный человек, как Платон, попросту не мог лгать! Уилсон был настроен скептично: «Платон мне друг, но истина дороже!» Однако миф про Атлантиду он считал полезным и поучительным. Показывает, что любая цивилизация — штука хрупкая. Сегодня она тут, а завтра, глядишь, от нее одно мокрое место.

Когда Уилсон вышел из отеля, было уже темно, хотя вечер только начинался. Он переехал в такси через Потомак и стал сам себе Санта-Клаусом — в торговой галерее «Пентагон-Сити» накупил на деньги Бободжона массу подарков бедняге Джеку Уилсону, который стосковался по цивилизованной жизни. Начиная с нижнего белья и туалетных принадлежностей и кончая дорогими ботинками и сказочным кашемировым пальто. На новые часы, правда, поскупился — заменил в старых батарейку, они проснулись к жизни и весело затикали. Отныне время шло бодро и в правильном направлении, поэтому стоило им интересоваться. К моменту когда он полностью отоварился, парикмахерские уже закончили работу (а так хотелось побыстрее преобразить бесхитростную тюремную стрижку в нечто более модное!), но компьютерный магазин был еще открыт, и Уилсон купил ноутбук. Хотя этот портативный компьютер стоил вдвое дешевле его старого, конфискованного следователем, зато — приятный сюрприз! — соображал в десять раз быстрее и память имел в пятьдесят раз больше.

Обратно в отель такси двигалось черепашьим шагом — машины бампер в бампер. Но Уилсон не сердился. Рядом с ним на заднем сиденье высилась гора пакетов со звучными лейблами — и это было сладким напоминанием о временах, когда подобные закупки он мог позволить себе чуть ли не каждый день.

Сердце пело от того, что он в большом городе, без наручников и среди незнакомых лиц. Справа и слева весь вашингтонский политический цирк. Там — Капитолий, тут — Белый дом, подальше — Пентагон. За рекой — мемориал Линкольна. Ощущаешь себя героем рекламного ролика про столицу.

Обретя внутренний покой, Уилсон наконец и свой отель как следует прочувствовал. Бободжон, молодчина, расстарался и угадал, как потешить душу друга. «Монарх» — по справедливости. Обстановка — царская. Дворец из стекла. Атриум, или главный холл, — восемь этажей до потолка. Фонтаны, пальмы и прочие тропики. Мрамор по сторонам, мрамор под ногами, а чтобы взгляд не скучал и подошве было спокойнее — там и тут бесконечные персидские ковры. Женщины убийственной красоты и в обалденных нарядах потягивают мартини на белоснежных кожаных диванах. А бизнесмены и чиновники посиживают за столиками, на женщин не смотрят, степенно беседуют и угощаются бесплатными орешками из вазочек.

Было время — на гребне успеха, перепархивая из города в город в поисках спонсоров для продолжения экспериментов, Уилсон эту роскошь воспринимал как нечто само собой разумеющееся. Он так жил и по-другому жить не собирался. Женщины убийственной красоты в сногсшибательных нарядах, белые кожаные диваны, одуряюще вежливые гарсоны, пальмы посреди зимы… А как же иначе? Теперь и даровые орешки в вазочках казались ему дивной, упоительной экзотикой.

Лифт, в который он ступил почти робко, был произведением искусства, маленьким святилищем — приглушенный свет, инкрустированные стены, из стереоколонок — тихая музыка, чтобы спрятать все механические звуки. И легкий аромат чего-то чудесного. А ведь утром… еще свеж в памяти блевотно-зеленый шлакобетонный блок, застрявшие в ушах вечные тюремные шарканье, галдеж и мат-перемат товарищей!