Танец для двоих

Я изо всех сил старалась объяснить цель нашего визита, но меня намеренно не понимали. Наконец Джайлс выхватил у меня телефонную трубку и попросил соединить его с сэром Джеймсом. Придерживая одной рукой трубку, Джайлс указал мне пальцем на кофейные чашки, а затем на мойку. Я терпеть не могла, когда он относился ко мне как к прислуге.

Помыв чашки, я попыталась отчистить раковину остатками моющего средства и дырявой тряпкой темно-серого цвета. Джайлс зашел на кухню.

— Ленч с владельцами завтра. В не очень удобное для нас время. Мне не сказали, сможем ли мы остаться переночевать. Хозяин поместья был крайне нелюбезен. Это не самый лучший способ вытянуть из нас деньги. Мне кажется, он мог бы вести себя повежливее, если хочет привести в порядок родовое гнездо. Дорога из Лондона до Инскип-парка займет четыре часа. Нам придется выехать пораньше. Ты сможешь завтра встать вовремя?

— Я могу переночевать в Ричмонде, у тети. Это по дороге.

— Твоя тетя живет в непроходимых трущобах Ист-Энда, — пошутил Джайлс. — Хорошо, продиктуй мне ее адрес!

Он с трудом записал адрес — ему приходилось держать ручку обожженными пальцами.

— Я ухожу. Сегодня уже не вернусь. Не забудь вытереть пыль со стола! И, пожалуйста, сделай что-нибудь с раковиной на кухне!

— Я пыталась, но мне нечем скрести ее, кроме как этой грязной рваной тряпкой.

Джайлс вздохнул:

— Боже мой, Виола, ты, кажется, абсолютно беспомощна. Я не знаю, почему согласился взять тебя с собой.

Я знала, почему он согласился. Пирс мог так испортить жизнь любому, кто не соглашался с его планами, что спорить с ним стоило только в исключительных случаях.

— Обратись к Болтеру! Возьми у него все, что нужно! Не забудь: завтра в восемь тридцать! — И Джайлс ушел, не попрощавшись.

Я посмотрела на стол. Крышка из красного дерева была около четырнадцати футов в длину и лежала на прочных викторианских ножках. С первого дня в ОЗПА меня не оставляла мысль потанцевать на ней. Умение танцевать было одним из немногих моих достижений. Недавно я пришла к мысли, что это мое единственное достижение.

Каждую зиму, когда Р. Д. был еще жив, тетя проводила с ним месяц в отеле «Мажестик» в Монте-Карло. Когда мне исполнилось двенадцать, меня сочли достаточно взрослой, чтобы сопровождать небольшую группу избранных, составляющих круг общения Р. Д. Можно было рассматривать поездку как честь, но, положа руку на сердце, могу сказать, что для меня эти несколько недель были самыми тягостными в году.

В одиннадцать утра тетя завивала волосы, делала макияж, одевалась с помощью служанки и шла гулять с Р. Д. Затем, возвратившись в гостиницу, плотно обедала. После обеда она час спала, а дальше следовали: гольф, катание на яхте или поездка по побережью, визиты к знакомым, жившим поблизости. В шесть — время коктейлей. Ужин был долгим, часто с танцами. Все ждали одиннадцати. Истинная причина поездки — казино. Тетя уезжала по ночам и возвращалась в два-три часа утра.

Я была равнодушна к этим развлечениям. После ленча, который состоял из блюд, не очень мною любимых, меня оставляли на попечение Агнес. Агнес — служанка моей тети — была искренне предана ей. Абсолютно противоположные чувства она питала ко мне. Агнес требовала от меня быть тише воды и ниже травы, даже когда мы вместе сидели в одной комнате и ждали распоряжений тети. Мне удавалось почитать, если Агнес садилась шить или ложилась «на минуту» вздремнуть. Я любила читать. Возможно, чтение спасло меня от медленного помешательства. Но после четырех часов с книгой у меня начинала болеть голова. Я очень хотела погулять по берегу, покататься на ослике, на котором с удовольствием катались дети, не такие счастливые, по всеобщему убеждению, как я. Агнес презирала подобное времяпрепровождение. Она считала его плебейским. Мне запрещено было покидать отель самостоятельно. Героиня приключенческих романов, которые я читала, выскользнула бы из дома, нарушив все правила. Она бы немедленно попала в лапы похитителей бриллиантов или шайки контрабандистов. А затем ценой неимоверных усилий, разгромив банду, заслужила бы признательность народа. Но я была послушным ребенком.

Кроме того, я понимала, какой тяжелой могла стать жизнь тетушки, если что-нибудь в моем поведении не понравится Р. Д. В его присутствии я никогда не разговаривала в полный голос, только шепотом отвечала на его вопросы. Даже невинное покачивание ногой или мурлыканье детской песенки могло показаться ему проявлением бунтарского духа. Р. Д. поворачивал свое большое, обросшее щетиной красное лицо с длинными зубами и пялился на меня в монокль. Маленьким ребенком я боялась монокля. Мне казалось, что Бог очень похож на Р. Д., только огромного роста. Бог тоже носит монокль и, вглядываясь в волшебные стекла, может видеть сквозь тучи и читать греховные мысли своих творений.

Во время второго визита в Монте-Карло, доведенная до отчаяния бездельем и скукой, я встретила человека, который стал моим первым другом. Он работал в отеле платным танцором. В его обязанности входило танцевать с богатыми одинокими дамами.