Тампа (ЛП)

«Отстойно, что мы ничего не можем делать открыто еще четыре года», — сказал он. Джек считал, что мы будем встречаться на протяжении всей его старшей школы и после, но я не спешила разрушать его фантазии. По правде говоря, остаток наших отношений по длительности был не больше срока, отмеренного старому лабрадору. Еще один год казался оптимистичным прогнозом, два — слишком маловероятно. Он вырастет, его голос огрубеет, проявившаяся мускулатура сделает его крупным и широким. Мне было сложно представить влечение к нему хотя бы после 15 лет. «Я имею в виду даже самые дурацкие вещи, понимаешь? Типа, ходить вместе обедать или на баскетбол».

Я подтянулась выше, обхватив ногами его талию и трясь о его плоский живот. «Но ты можешь делать это с друзьями. Мы добились лучшей части отношений — наших отношений. Для нас двоих это десерт». Я почувствовала его эрекцию, упирающуюся мне промеж ягодиц, но последовавший вопрос озадачил меня: я думала, что его мысли плавают в более приятной области.

«Каков твой муж?»

Не стоило притворяться безразличной. «Он просто муж», — я пожала плечами. Беспокоясь, что дальнейшие вопросы могут испортить вечернее удовольствие, я решила сыграть на сочувствии: «Прошлой ночью он напился и кричал на меня. Скорее, это просто сожительство. Он платит по счетам, выполняет разные скучные взрослые обязанности», — я взяла Джека за руки, переплетя наши пальцы и глядя на его подстриженные ногти. Несмотря на теплый вечер, время, проведенное в бассейне, придало его губам бледный оттенок, а тело покрылось гусиной кожей. Мне нравилось, какой робкий вид это ему придавало, — будто его только что спасли, вытащив со дна колодца.

«Вы все еще?.. Ты знаешь», — спросил Джек. Я хотела, чтобы он сказал это, меня возбуждало, когда он произносил сексуальные слова в любом контексте.

«Все еще — что?»

Он закатил глаза. — «Занимаетесь сексом».

«Не часто. Но это совсем другое, не так как у нас. С ним нет страсти, как с тобой. Когда я занимаюсь с ним сексом, я думаю о тебе». — С этими словами я подплыла к бортику и поманила Джека к себе. Когда он приблизился, я притянула его к себе за руку, так что сама оказалась зажатой между ним и холодной струей воды. — «Так что дай мне возможность подумать об этом снова». Джек услужливо начал целовать мою шею. Руководствуясь моими стонами, вскоре он отлично в этом преуспел. Дотянувшись до его члена, я направила его в себя, помогая ему преодолеть эластичное сопротивление первого неуклюжего проникновения под водой. Уже достаточно стемнело, чтобы можно было разглядеть на небе звезды, но вся Вселенная для меня сузилась до Джека, его дыхания, толчков и сопровождающих их всплесков воды.

***

Мы всегда были осторожны, даже по средам, когда у нас было больше свободного времени (его отец был на учебе до восьми часов, а потом еще час добирался домой), уже без десяти восемь я уходила. Единственный раз я нарушила этот график в тот вечер, когда Джек получил свой первый серьезный опыт куннилингуса. Смотреть на него сверху вниз, уткнувшегося лицом в плоть моих половых губ, и не позволить себе продлить это блаженство, поддавшись его упрашивающей улыбке, было совершенно невозможно. В тот вечер я уехала в 8:15 и каждая секунда могла стать фатальной.

Я надеялась, что все предосторожности, которые я предпринимала, отразятся на Джеке и заставят его хранить свои эмоции поглубже. Но спустя месяц после начала наших встреч, когда его застенчивость со мной наедине полностью рассеялась, он уже не сдерживался и постоянно напоминал мне о своих чувствах и планах на будущую совместную жизнь. Я напрямик заявила, что между нами не может быть никаких письменных или электронных сообщений, пылких признаний и дифирамбов. Он нарушил это правило, когда стал записывать в тетрадь ужасные стихи, посвященные мне (Когда ты уходишь от меня прочь / Наступает ночь и сердце не бьется / Замирая в ожидании, пока ты не вернешься), которые он дал мне прочитать после секса. Они выглядели вполне безобидными для любого непосвященного — в них не было упоминаний моего имени, и прочитавший понял бы только, что Джек в кого-то влюблен. Он часто повторял мне это, но я не спешила отвечать на его горячность, повторяя, что предпочитаю сначала понять и прочувствовать что значит «любовь», прежде чем произносить его попусту. Это часто вызывало у нас споры.

Однажды я попросила его подрочить передо мной. Он согласился, но сказал, что привык во время этого занятия всегда смотреть через окно на небо. «Я повернусь к окну, вместо того, чтобы вставать к нему вплотную», — улыбнулся он. — «Думаю, ты сможешь меня увидеть, но я не хочу, чтобы меня увидел кто-то с улицы».

«Давай», — поторопила я. — «Действуй, как будто меня тут нет». Сев на кровать позади него, я увидела, как сжались его ягодицы. Его голова задралась вверх; сейчас он был наедине с Богом. Когда он кончил, я попросила его размазать свою сперму по моей груди, и спросила, почему ему так нравится смотреть в окно.