Тамерлан. Железный Хромец против русского чуда

– Воины мирзы Миран-шаха пленили тысячника Мустафу. Мирза спрашивает – зарубить пленного или великий эмир хочет с ним побеседовать.

– Ведите его сюда! – Эмир оживился. Сам Аллах услышал его молитвы и позволил взять пленного. Пленные были, но – из рядовых, которые мало что знали и не представляли интереса. Минг-баши – другое дело. Он мог знать о планах Тохтамыша, о резервах и численности его войска. Бой пока шел с переменным успехом, линия соприкосновения смещалась то к ставке Тохтамыша, то к берегу Терека, то к знамени Тимура.

На коне лежащим поперек седла, связанным привезли минг-баши. Не церемонясь, сбросили на землю, подняли на ноги. Тысяцкий ордынцев был в крови.

– Ты ранен? – спросил его эмир.

Пленный отрицательно повел головой.

– Назовись!

– Минг-баши Мустафа из рода Кунгурат.

– Ты храбро сражался, Мустафа, но мои гулямы оказались сильнее. Тохтамыш проиграет битву, потеряет армию.

Мустафа опустил голову. Только что, еще недавно он был военачальником, а сейчас – никто и может быть казнен. Его жизнь в руках эмира Тимура – пленный сразу понял, перед кем стоит.

– Велика ли армия у хана?

– Не гневайся, великий эмир. Я бы сказал, да не знаю. Моя тысяча пришла только два дня назад и сразу – в бой. Я даже не всех темников видел. Но то, что я видел, вселяет в мое сердце гордость: армия хана бесчисленна!

– Слова, слова… Все имеет начало и конец. Остались ли у хана резервы и где они?

– Были, но хан бросил их на правый фланг, где вначале намечался успех. Но развить его не удалось.

– Ты сказал мне хорошую новость, Мустафа. Клянусь, что, если не солгал, останешься жить. Но если… Прикажу содрать кожу и сварить тебя в большом котле.

– Я тебя не обманул, великий эмир! – вскричал минг-баши.

– Уведите его. Гонца ко мне!

Эмир увидел, как начал прогибаться фронт прямо по центру. Ордынцы напирали, и гулямы Сулейманшаха и Мухаммеда Султана понемногу пятились, уступая напору.

– Передай приказ резерву – пусть выдвигаются к центру на помощь Сулейманшаху.

Гонец сорвал коня с места и направился в тыл, и вскоре, обтекая холм с эмиром, помчались в бой свежие силы. Эмир проводил их взглядом – это было последнее, что он мог выставить. Но они оказались тем маленьким камешком, который вызвал лавину.

Вначале ничего существенного не происходило, но потом отход войск Сулейманшаха и Мухаммеда Султана слегка замедлился; затем войска остановились.

Эмир не отрывал взгляда от центра – даже глаза начали от напряжения слезиться. Тимур небрежно смахнул слезу рукой – не увидел бы кто.

На правом фланге гулямы Мираншаха начали теснить ордынцев. Вначале – понемногу, потом уже заметнее. Центр стоял на месте.

– Гонца!

Не успел крикнуть, а он уже рядом.

– Передай воинам – пусть кричат: «Победа! Враг бежит!»

Эмир хотел приободрить уставших от сечи воинов.

– Что это? – Эмир не поверил своим глазам. На правом фланге, у Мираншаха, целые группы татар поворачивали своих коней и бросались наутек. Мираншах медленно двинулся вперед. На левом фланге, у Омар-шейха и Бердибека, тоже движение татар назад.

Екнуло сердце: неужели в битве наметился перелом? В центре гулямы, которые были во втором и более дальних рядах, стали кричать: «Победа! Враг бежит!» – И усилили натиск.

На левом же фланге большая группа ордынцев бежала в степь, нахлестывая коней. Остальные татары дрогнули, не в силах удержать рвущихся вперед гулямов. Те хлынули в образовавшуюся брешь в обороне, а дальше все пошло-покатилось по нарастающей – как снежный ком.

Гулямы рассекли правый фланг ордынцев надвое, и татары, боясь попасть в окружение, стали отступать. Они еще сражались, но это уже была даже не оборона, а спасение жизни при отступлении. Тимур досадовал. Сейчас бы еще ударить свежими силами; но резерва нет, и приходилось только наблюдать.

Неожиданно удача улыбнулась и центру. Гулямы из резерва, простоявшие без дела больше полудня, проломили оборону ордынцев. Теперь центр их армии оказался рассечен клином гулямов. Учитывая, что татар теснили на правом фланге, а на левом они уже отступали, возникла угроза окружения войск Тохтамыша.

Бой еще продолжался, но видно было, что татары выдохлись, а свежие воины из резерва рубили и давили, продвигаясь вперед, видя вдали перед собой ставку хана Тохтамыша.

Раздалось многоголосое «Сурун!», и гулямы Тимура полностью прорвали оборону татар в центре. В прорыв хлынули воины из задних рядов. Он ширился, как ручей в половодье, превращаясь в бурную реку. Ордынская армия оказалась рассеченной на три части, теснимые на флангах. При таком раскладе сил управлять войском становилось для Тохтамыша затруднительно, а то и невозможным.

Бой еще шел, но воюющие c обеих сторон уже понимали исход битвы. В какой-то момент татары поняли, что все – проиграли, и начали бежать с поля боя, сдаваться в плен. Передние их ряды – из самых стойких воинов – еще сражались, но быстро были смяты. Только с левого фланга еще доносился шум битвы, но и там большой отряд татар покинул поле боя бегством. Как потом оказалось, это Бек Ярык-оглан увел своих воинов, опасаясь полного разгрома и спасая остатки тумена.