Тамерлан. Хромец против русского чуда

Хан даже грудь выпятил от гордости. По взмаху его руки, по его велению приходят в движение тысячи, десятки, сотни тысяч верных нукеров. Но в глубине души таился холодок, некое сомнение, даже, пожалуй, и страх. Войско у Тимура огромное, дисциплина железная, военачальники опытные, а сам Тимур мало того что хитер и мудр, так и решения у него всегда нетрадиционные и, как ни удивительно, приводящие к победе.

Неуверенность Тохтамышу еще придавали два предыдущих поражения от Тимура. Последнее, при Кондурче, было очень жестоким и кровопролитным. С обеих сторон было потеряно убитыми по половине войска, а это ни много ни мало – сто тысяч воинов. Таких быстро не вырастишь. Не одно сражение воин пройти должен, чтобы опыта набраться. Немногим удается остаться в живых после трех-четырех битв. Зато оставшиеся были действительно хороши. Но и они не устояли перед гулямами Тимура. Потому хан и побаивался, хотя внешне храбрился.

И даже себе самому боялся признаться хан, что не уверен в исходе предстоящей битвы. От битвы, от ее исхода, зависит многое. Победит Тохтамыш – на многие годы Тимура уже можно будет не бояться, земли и улусы его захватить, пока он будет зализывать раны.

А если повезет Железному Хромцу, то это будет не просто победа в бою. Тохтамыш вместе с поражением потеряет престол. Всегда найдутся недовольные, имеющие право на престол, – тот же Тимур-Кутлук, в крови которого течет кровь Джучи. Или Идигей, верная собака Тимура, изменник и предатель, по которому плаха плачет, – он тоже будет рад освободившемуся трону.

Потому выбирать не приходится – или победить, или… Но о таком исходе Тохтамыш даже думать не хотел. А наверное, надо.

Хан хлопнул в ладоши, вошел телохранитель.

– Позови ко мне Нур-Девлета.

Когда Нур-Девлет явился, учтиво произнеся положенные по этикету слова, хан показал ему на подушки на возвышении.

– Садись, отдохни немного.

Они поговорили о ранней весне, о погоде, о неожиданном нашествии Тимура. Потом хан будто бы вскользь спросил:

– Вроде ты как-то говорил, что у тебя есть человек для разных, скажем, тайных, поручений.

– Я не отказываюсь от своих слов, великий хан. Такой человек у меня есть. Это Гафур, сотник.

– Тогда не буду тебя отвлекать. Тебе нужно заниматься войском, а сотник пусть явится ко мне.

– Как будет угодно великому хану.

Нур-Девлет встал, поклонился и ушел.

Ближе к вечеру, уже после намаза, в дверь постучал телохранитель.

– Великий хан! Тут к тебе просится сотник, какой-то Гафур. Пропустить или выгнать взашей?

Хан не удивился вопросу. Нечасто простые сотники могут пройти во дворец на прием к самому хану – слишком мелкая птица. Просто так к Тохтамышу попасть не могли и тысяцкие.

– Впусти, я звал его.

Телохранитель впустил сотника в покои хана и застыл у двери, демонстративно положив руку на эфес сабли.

– Оставь нас!

Хан небрежно махнул рукой.

Когда-то сам Тохтамыш ввел правила для телохранителей: когда в покои его заходит человек не из ближнего окружения, находиться в комнате и быть готовым к отражению нападения. Всякое может случиться: с саблей никто в покои не войдет – охрана у входа отнимет, но и с ножом безумец может совершить покушение. А жизнь свою хан ценил превыше всего.

Сотник упал на колени, склонил голову.

– Встань, поговорить с тобой хочу.

– Великий хан, сегодня счастливый день моей жизни – да продлит Аллах твои годы. Неужели сам хан пожелал увидеть своего преданного слугу?

– Пожелал. Мне передали, что ты храбр, умен…

Глаза сотника блеснули от удовольствия. Сотников в войске много, но хан приметил его.

– …и умеешь держать язык за зубами, – продолжил хан.

– Истинно так, – кивнул сотник.

– Есть ли у тебя родня?

– Конечно, – в Маджарах, великий хан.

Тохтамыш поморщился. Маджары – это недалеко от Терека, место его не устраивало.

– А еще где?

– Дочь моя замужем, в Булгаре. Муж – купец, человек достойный, а его отец держит караван-сарай.

– Хм, мне это нравится. Вот что, возьми с собой лучший десяток из сотни и скачи в Булгар. Пусть приготовят в караван-сарае место для двадцати человек и запас еды.

– Слушаюсь, мой повелитель.

– Когда вернешься, найдешь меня. Скажешь – кто, где. Возьми пайцзу, с ней будет быстрее и проще, да и телохранители ко мне пропустят.

Хан достал из шкатулки серебряную пайцзу. Обычно сотникам полагалась медная, серебряная указывала на статус или важное поручение.

Сотник с поклоном взял квадратную пластинку с выгравированными на ней письменами. Теперь все, от простых воинов до нойонов, должны были оказывать предъявителю помощь – едой, лошадьми, ночлегом.

– Ступай и помни – держи язык за зубами.

Сотник в поклоне попятился к двери и вышел.

Тут же вошел телохранитель.

– Вот что. Ты запомнил его?

– Да, великий хан.

– После его возвращения, когда он передаст мне нужные сведения, убей его.

– Слушаюсь и повинуюсь, эфенди.