Тамерлан и Тамерлан

– Снова ошибаешься, сынок, – невозмутимо сказал старик. – Бог – есть одна любовь, и от Него только радость и свет, отцовская забота и защита. А несчастья приходят от врага человеческого, когда мы уклоняемся от Бога и соблазняемся вражьими уловками. Вот смотри, ты позавидовал богатым, возненавидел отца, поверил вранью – и даже позволил себе упрекать Бога в жестокости! Ты ушел от Бога и попал в сети врага человеческого. И если завтра ты согласишься помогать бандитам, то твоя душа погибнет навечно! После смерти тела, твоя душа пойдет на суд Божий, а там демоны, которые тебя обманули и заставили служить им, заявят права на твою душу. «Он наш! Он нам служил! Он отвернулся от Бога!», – будут они кричать. Ангел хранитель в это время будет только плакать о тебе и ничего сделать не сможет, ведь ты на самом деле предал Бога и ни разу Его не просил о прощении и спасении души. Ты, крещенный в младенчестве именем Тимофей, снял крест, выбросил его и перестал стремиться к вечной жизни. Ты целиком поглощен земной, которая в любую секунду может оборваться. А разве человек, то есть чело (разум), устремленный в век (вечность), переставший устремляться в вечность, может считаться человеком? Нет, человеком он быть перестает. То есть он продолжает выглядеть как человек, но сердце его окаменело, душа умерла. «Он носит имя будто жив, но он мертв», – сказал апостол Иоанн в Откровении. Так что в эту ночь, Тимофей, ты выбираешь между вечной жизнью и вечной смертью.

– Но я не могу!.. – воскликнул юноша.

– Вот поэтому я здесь, в твоем доме. Не волнуйся, я тебе помогу.

– Как? – Тамерлан показал на бедную одежду старика, на его седины, на тощую фигуру. – Вы уже не тот великий завоеватель, вы слабый и старый человек…

 

– Да, в чем-то ты прав, сынок. Только, знаешь, в жизни Божьего человека действуют совершенно другие законы, чем у земных людей, потерявших свое человеческое предназначение. У нас всё наоборот: слабость имеет огромную силу, нищета дает немыслимые богатства, а унижения поднимают выше царского престола. Твой отец в земной жизни был небогат, но честен – и честен до смерти. Если бы ты видел, как сейчас сияет его душа, в каком великолепном месте он сейчас пирует, и какие великие святые его обнимают, как брата! О, если бы ты видел, в каком страшном месте находится душа Умара, который по своему безумию делал зло…

– Хочу! – сказал юный Тамерлан, поднявшись со стула. – Слышите, я хочу это увидеть!

– Хорошо, сынок, – сказал монах, вставая. – Сделай то, что сделал для тебя твой отец.

Старик подошел к холодильнику, убрал оттуда изображения Железного Хромца и поставил иконку Пресвятой Богородицы «Владимирская».

– Встань на колени перед Великой Женой, которая победила непобедимого Тамерлана. Встану и я, как твой отец. И мы с тобой помолимся.

Старик тяжело опустился на колени, следом за ним неуклюже встал на колени юный Тимофей-Тамерлан. В комнате прозвучали первые звуки предначинательных молитв, потом «Господи, благослови! Пресвятая Богородица, спаси нас…» – юноша с трудом, свинцовой рукой, начертал на себе крестное знамение, упал на лоб без чувств и замер. Монах оглянулся на упавшего в обморок юношу и бесстрастно продолжал молитву.

Когда Тимофей пришел в себя, окна позолотил рассвет. Воздух в комнате казался чистым и ароматным, будто в лесу. Он огляделся, увидел по-прежнему стоящего на коленях монаха, который тихо-тихо повторял короткую молитву и перебирал пальцами левой руки узелки на четках. За полуоткрытой дверью, в кухне на коленях стояла старуха-тетка, опираясь локтями на табурет, обнимая руками старинный каменный крест, и беззвучно шептала свою молитву.

 В сердце, там где раньше в каменном мешке трепетал гнусный слякотный страх, – в сердце Тимофея поселилась тихая светлая радость.

– Скажите, отец Иоанн, той ночью, после явления Божией Матери, вы чувствовали то же, что и я?

– Примерно…

– Скажите, а почему там, в огне кричал и извивался, как змея, рядом с Умаром – бандит Аслан. Ведь он сегодня должен прийти ко мне.

– Видишь ли, Тимофей, когда ты мысленно попросил Пресвятую Богородицу спасти тебя… Нет, Аслан еще жив. Во всяком случае телесно. Но его арестовали, скоро осудят на пожизненный срок, а в тюрьме он умрет.

– Откуда ты знаешь! – не веря своим ушам, радостно воскликнул Тимофей.

– Оттуда же, откуда ты узнал о судьбе отца и печальной участи твоих врагов. Бог нам с тобой открыл.

Монах говорил очень тихо, видимо устал, но каждое слово капало в сердце юноши каплей горячего воска, всё более и более расплавляя камень и воспламеняя свет. Монах смотрел на лицо Тимофея и сам едва заметно улыбнулся, прошептав себе под нос: «Надо же, шестьсот лет вижу это преображение и каждый раз радуюсь как малое дитя».

  

– Тимош, сынок, ты видел в какой славе пребывает твой отец…

– …Да, это так красиво! У него такой роскошный дворец, будто из золота и бриллиантов!

 – Но ты видел, как страдают те несчастные, которые возомнили, будто могут за Господа Бога решать судьбу человека. Ты видел, как они мучаются…

           

– Так им, шакалам, и надо!.. – воскликнул юноша.