Ни одному слову из этой прекрасной речи нельзя было бы поверить, если бы не передал их столь ненавидевший Тимура Ибн Арабшах. Снизошла ли на Великого эмира благодать в последние дни его жизни, а может, следует взглянуть на него в новом свете не для того, разумеется, чтобы увидеть в нем истинного героя, но затем, чтобы снять с него маску, приросшую к нему за полтысячи лет, и возвратить его облик к человеческому?
Во всем лагере читали молитвы. Внезапно Тимур издал ужасный хрип и произнес священную мусульманскую сентенцию: «Нет Бога, кроме Аллаха». С этими словами он испустил дух. Было около восьми часов утра.
Его забальзамировали, положили в гроб из черного дерева, обитый серебряной парчой, и отвезли в Самарканд. Он был помещен в саркофаг, вырезанный из цельного куска зеленого нефрита, и оставлен в великолепном памятнике, именуемом Эмировым мавзолеем, Гур-Эмиром, в ту пору еще не завершенном, где к нему присоединятся его сыновья, Мираншах и Шахрух, его внук Улугбек, а также горячо любимый Мухаммед-Султан, уже почивавший в примыкавшей к мавзолею пристройке. Странно, но Тимур не занимает почетного места; оно досталось его духовному учителю Саиду Бараке, старцу, умершему на Кавказе, куда он прибыл к нему, чтобы попытаться утешить. Тамерлан попросил, чтобы его положили у ног этого человека, дабы тот заступился за него на Страшном суде.
Часть вторая
Человек и его время
Глава VIII
Портрет
Свидетельства искусства
Любивший живопись Тимур заказывал свои портреты у официальных придворных художников, весьма вероятно, требуя, чтобы те его изображали таким, каким он являлся в действительности. К несчастью, эти работы исчезли, а портреты Великого эмира, имеющиеся в нашем распоряжении, написаны после его смерти. Все они отвергаются, возможно, неправомерно. Самые старые персидские миниатюры сделаны в XV веке по велению его наследников работавшими для них живописцами, коих окружали люди, еще хорошо его помнившие, во многих случаях знавшие и имевшие возможность сравнивать с портретами Тимура, украшавшими его дворцы. То, что им отказывают в документальности, всего лишь логическая ошибка.
Утверждают, будто бы в исламском искусстве запрещено изображать людей в их реальном виде; изображение должно быть искаженным, а также безымянным, что делает его типологичным. Это верно, но сей закон обременен многими исключениями, и мы располагаем многочисленными изображениями мусульманских владык, вполне узнаваемыми: XV столетие предоставило в наше распоряжение по меньшей мере один пример, а именно портрет Османа Мехмеда II, захватившего Константинополь и приказавшего нарисовать себя таким, каким являлся, не льстя и не идеализируя, сразу двум живописцам, турку Синан Бею и итальянцу Беллини. В другой области, пластическом искусстве, мы имеем свидетельство Клавихо, описавшего скульптурные изображения орлов и соколов из серебра, которые он видел в стане Тимура; он подчеркивает, что «форма и повадки этих хищников были точно переданы, что они совершенно походили на свои живые модели». Где же в таком случае в этих произведениях, принадлежавших Тимуридам, дорогая исламу стилизация?
Тимуридские миниатюры и те, более многочисленные, что были исполнены в Индии, могут, однако, дать нам лишь приблизительное представление о Тамерлане, поскольку не были созданы на основе непосредственного наблюдения модели. Еще менее достоверны рисунки и живопись, коими мы обязаны немцам, англичанам, итальянцам и французам. Они представляют Великого эмира в западных облачениях, придающих ему сходство с каким-нибудь лордом времен Войны Алой и Белой розы, или с флорентийским дворянином, или тевтонским рыцарем… Однако, несмотря на эти фантастические наряды, многие черты лица повторяются, если не воспроизводятся постоянно, и перекликаются с теми, что можно видеть на тимуридских миниатюрах.
Почти всегда его голова покрыта остроконечным колпаком с широкими войлочными или меховыми полями, а не исламским тюрбаном, что соответствует действительности. Лицо продолговатое, с немного выступающими скулами. Брови густые. Жесткие усы свисают по обе стороны рта, на подбородке видна небольшая бородка или порой — окаймляющий щеки простой воротник. Чаще всего выражение лица суровое, аскетическое, печальное, с заостренными чертами; морщины более или менее глубокие. На одном из рисунков, хранящихся в Кабинете эстампов Национальной библиотеки в Париже правитель (погрудный портрет) окружен солнцем и луной, привычными со времен Сельджукидов тюркскими символами, что указывает на то, что художник был знаком с реалиями. Таким образом, налицо попытка подчеркнуть по меньшей мере то, что может характеризовать обличье Тимура, что, впрочем, не мешало использовать и традиционный символизм. В тимуридской живописи Тамерлан, как и положено, величественно восседающий, уже не держит в деснице кубка или вековечной флейты, но в шуйце у него то ли карманный платок, то ли салфетка, более поздние эмблемы царского достоинства.