Там, за передним краем

— Было это недели три назад. Днем Клава Нечипорук сказала мне, что сегодня состоится мой выход в свет. Я сначала не поняла: в какой свел? «В высший, — улыбнулась Клава. — Помнишь Наташу Ростову и ее первый бал? Вот и у тебя будет нынче бал. Только платье другое и музыка иная». Все ясно стало. Собираюсь, а сама дрожу. Девчонки подбадривают, всякие хохмочки рассказывают, я смеюсь, а на душе бог знает что. Вползла откуда-то, как змея, подленькая мысль, что вижу подружек, траву и пасмурное небо в последний раз. Вползла и выворачивает душу. Не помню, как мы добирались до своей позиции. Добрались. Легла я в воронку, Клава неподалеку. Вижу — окапывается. Стала и я зарываться. Рассветало. Клава говорит мне: «Наблюдай в секторе от обгоревшего дерева до того вон гребня. Заметишь что, сразу докладывай». Только приложилась к оптическому прицелу, как засвистят пули! Я носом в землю и не дышу. Полежала немного, вроде цела. Подняла голову. И тут Клава два раза подряд выстрелила. Глянула в мою сторону и две гильзы в карман сунула: значит, двумя фашистами меньше стало. Приободрилась я, смотрю на обгоревшее дерево, вправо от него, как вдруг почти рядом земля дыбом встала, рвануло так, что перепонки мои, наверное, мозгов коснулись. Вслед за этим еще один взрыв, еще… Осколки с противным свистом над головой вминают. Я впилась в землю и ору; «Мамочка родная! Мамочка!» Думаю, вот он, конец. Прощай, белый свет… Но тут все стихло. Я полегоньку шевельнула одной ногой, другой. Целы! Руки — тоже. Жива! Поворачиваю голову, смотрю, где Клава. А она, как ни в чем не бывало, прильнула к прицелу. Не знаю, слышала она в этом аду кромешном, как я орала, или нет, но словом никогда не обмолвилась. И уже когда ползли назад, сказала мне, что убила двух артиллерийских разведчиков. Вот гитлеровцы и взбесились. Пришла я в землянку, увидела девочек своих, и такими они мне показались родными, милыми. Кинулась к ним, перецеловала всех…

Рядом послышались шаги, тихий говор. Лавров привстал. Это возвращался старший лейтенант Петров. Вместе с ним был солдат — вероятно, связной. Поравнявшись со снайперами, офицер приостановился.

— Разведчики сейчас отправились, — сказал он. — Две дивчины тоже выползли за передний край. Так что будьте внимательны: в своих не пульните. — И, пригибаясь, пошел дальше по траншее.

— Интересно, Николаев есть в составе этой группы? — спросила Михайлова.

— Он мне говорил, что сегодня пойдет в поиск, — ответил Лавров.

Люда вздохнула и промолвила:

— Надя теперь вся испереживается.

— Какая Надя? Чуринова? Почему это она будет переживать?

— Да разве вы не знаете?! Любит она Колю, очень любит. Только он почти не обращает на нее внимания. Потому она и бывает иной раз сердитая.

— Не знал я этого. Да и Николай мне ничего не говорил. Вернемся, расспрошу у чего.

— Да вы что! — Люда схватила Вадима за рукав. — Ни в коем случае. Надька тогда убьет меня. Она сама от себя это скрывает. Только разве ж любовь скроешь?..

Темное, кое-где вызвездившее небо то и дело вспарывали огненные нити трассирующих пуль. Сначала проносились светлячки, а потом уж слышался дробный перестук пулемета. Неожиданно темноту прочертили, одна за другой, две яркие оранжевые полосы. Потом где-то далеко громыхнул взрыв, за ним еще. «Так это же трассирующие снаряды», — догадался Лавров.

— Разведчикам нашим помогают, — определила Михайлова.

— Кажется, и нам пора. — Вадим не спеша вылез из траншеи и, пригнувшись, осторожно, не ступая на пятки, пошел вперед. Вслед за ним двинулась и Людмила. Вдруг с нашей стороны с шипением вверх взмыла сигнальная ракета. Снайпера тут же плюхнулись на землю. «Какому идиоту понадобилось это?» — со злостью подумал Лавров. Подождали минуту-другую. Вроде тихо все. Поднялись. Наконец, мелиоративная канава. Глубина ее — метра полтора. На дне вода. Шли пригнувшись, след в след. Устав, присели на сухой выступ. Опять пошли. Канава кончилась. Теперь до бурьяна надо ползти. Первым заскользил вперед Лавров. «Лишь бы на мину не нарваться, — подумал он и тут же отогнал эту мысль: — Кому взбредет в голову ставить мины на нейтральной полосе?» Люда не отставала. Ползла она почти бесшумно. У куста бурьяна остановились передохнуть.

Лежа в неглубокой воронке, Вадим прислушивался к зловещим звукам войны. Постанывала и мелко дрожала земля. Через равные промежутки времени ее поверхность рвали глухие взрывы мин и снарядов. С обеих сторон взлетали и гасли ракеты, ночную тьму чертили то пунктирные, то яркие огненные трассы. Прямо над головой высоко в небе послышался гул самолетов. Постепенно он удалялся на запад: наши бомбардировщики пошли бомбить тылы фашистов.

— Еще одно усилие — и мы у цели, — повернувшись к Михайловой, тихо произнес младший сержант и поинтересовался: — Вы не устали?

— Немножно есть, — призналась Люда. — Но это ничто по сравнению с тем, что предстоит впереди. Пока только присказка, сказка будет там. Я вас об одном прошу: никому не рассказывайте, как я перетрусила в первый раз.