Там вдали, за рекой…

Андрей ЛАЗАРЧУК ТАМ ВДАЛИ, ЗА РЕКОЙ…

Они продрались сквозь последние, особенно густые заросли – и оказались на краю пустоши. Как раз до этого места и дошел Артем весной, и Васька Плющ тоже был здесь, а дальше пройти оказалось невозможно: вот эта глина, которая сейчас такая светлая и твердая, тогда была липкой грязью, он сразу же провалился по колено, еле вылез сам и с большим трудом вытащил потом сапоги. Однако уже месяц стояла сушь, высохло даже Сашино болото, и глина, должно быть, тоже высохла. Васька говорил, что в тех местах, откуда он приехал, были точно такие же глинистые низины, совершенно непроходимые весной и осенью, но летом вполне сухие и даже гладкие, хоть на скейте гоняй. Ну, посмотрим…

– Пойду проверю, – сказал Артем тоном, не терпящим возражения; да никто, пожалуй, и не собирался возражать. Почему-то было страшно не то что ступать – даже смотреть на эту голую и гладкую, как обглоданную кость, землю. Сега подал ему оплавленный конец шнура: «Обвяжись». Артем обвязываться не стал, просто намотал шнур на руку.

Сначала глина под ногами была твердой, как стекло, потом – стала чуть пружинить, подаваться. Но и только. Он отошел шагов на двести – пока хватало шнура. Повернулся, помахал рукой. На пустошь спустились Сега, Ветка и Фрукт. Сега пропустил двоих вперед, махнул Артему рукой: иди, мол. Артем двинулся, стараясь держать шнур натянутым. Черное пятнышко туннеля было едва различимо. Срез горы был бледно-красным, трава наверху и у подножия – бледно-зеленой. И про глину под ногами можно было бы сказать: бледно-белая. То ли сероватая, то ли голубоватая, то ли желтоватая. Местами попадались прожилки и островки травы, желтой пижмы и синих колокольчиков. Колокольчики были огромные, с кулак. Артем вытащил из кармана «сосну», проверился. Радиация была нормальная, фоновая.

Чем ближе к горе, тем податливее делалась глина под ногами. Местами казалось, что идешь по болоту. Так, в сущности, и было. Лишь вместо травы и переплетенных корней – высохшая корка грязи.

Я самый тяжелый, подумал Артем. Я пройду – и те сухари пройдут. А я пройду.

У него было какое-то непонятное чутье на топкие места. Сашино болото он мог перейти с закрытыми глазами. Никто больше не мог, а он мог.

Но здесь, когда дошли, наконец, до края, до того места, где из топи вновь проступила железнодорожная насыпь с проржавевшими насквозь, в кружева, рельсами – он почувствовал, что устал. И что еще чуть-чуть – и его просто потянуло бы в самую трясину. Как если бы поменялись местами какие-то плюсы и минусы…

На насыпи они сели. Даже Фрукт был ненормально серьезен, не говоря уже о Ветке. Ветка хмура всегда.

– Сойдет, – сказал Артем. – Обратно будет легче. Обратно всегда легче.

– Как с горки, – подхватил Сега.

– Пошли, что ли, – Артем встал.

– Что-то я есть захотела, – сказала Ветка.

– Вечно ты… – сказал Артем.

– А правда, давайте пожрем, – обрадовался Сега. – И тащить меньше.

– Притомились, – буркнул Артем.

– Тебе хорошо говорить, – сказал Сега, – ты вон сколько жратвы под шкуркой таскаешь. А взять меня или, скажем, Урюка…

– За Урюка получишь, – сказал Фрукт.

– Все равно пошли, – сказал Артем. – У горы, может, дрова есть. Не сырое же мясо глотать…

У тяжелых ворот, запирающих жерло туннеля, остановились. По сторонам насыпи рос ивняк, Артем спустился, вырубил две сухие жердины, разделал на дрова, сложил между рельс шалашик и бросил внутрь термитную спичку. Вспыхнуло сразу. Сега нанизал на проволоку за уголки подушечки с мясом, сунул в пламя. Вскоре закипело, подушечки надулись и расправились. Отец рассказывал Артему, что раньше продукты хранили замороженными, во всех квартирах стояли шкафы с тепловыми насосами, «холодильники»; почти половину энергии, которую расходовала семья, пожирали эти приборы. Ни о какой экономии тогда не думали, качал головой отец, а лишь о том, чтобы побольше электричества произвести, побольше нефти выкачать…

Артем взял свою подушечку, покидал с ладони на ладонь, чтобы немного остыла. Потянул за язычок, вскрыл. Брызнул мясной сок.

– C лу-уком, – сморщил морду Фрукт. – Я с луком не люблю…

– Ешь хлеб, – отрезал Артем. – Котлету поделим.

– Да я не так… Я же не говорю – не ем. Просто не люблю…

– Потому ты и сухой, что нос от всего воротишь, – по-старушечьи прогнусил Сега. – Кушать не будешь – не поправишься…

– В лоб, – безнадежно сказал Фрукт.

С Сегой он справился бы, да только какой смысл? Сегу могила исправит. Артем на его подкусы вообще не отвечает…

Поели, запили холодным чаем из бутыли.

– Пошли, – велел Артем. – А то до отбоя не успеем. И всего-то два часа осталось нам на всю разведку…

– Вся наша экспедиция весь день бродила по лесу, – серьезно сказал Сега.

– Чего? – изумилась Ветка.

– Искала экспедиция везде дорогу к полюсу, – объяснил Сега.

– Винни-Пух, – догадался Фрукт.

– Начитанные вы, блин-компот, – сказала Ветка. – Даже под один куст садиться с вами неловко.

– Если тебе внезапно станет неловко, – учительским тоном сказал Сега, – перестань испытывать неловкость, и все пройдет само собой. Древнекитайская мудрость.